100 великих дипломатов

Адрианопольский мир, заключенный 2 сентября 1829 года, имел очень большое политическое значение. Греция и Сербия получили автономное управление; расширялись права Дунайских княжеств.

Ближайшей задачей русской внешней политики после заключения договора стало восстановление дружественных отношений с Османской империей. Русская дипломатия сделала определенные уступки с тем, чтобы устранить иностранное вмешательство в русско-турецкие отношения, создать условия для сближения с Портой. С этой целью в Стамбул был направлено чрезвычайное посольство во главе с тем же А.Ф. Орловым.

Алексей Федорович находился в турецкой столице с ноября 1829-го по май 1830 года. Перед ним стояла задача заверить султана в дружественнс расположении России и проконтролировать выполнение условий мирног договора. В инструкциях, направленных ему из Петербурга, говорилось: «Никогда, ни перед, ни в ходе войны, которая только что завершилась, император не хотел разрушения Оттоманской империи». Эту мысль чрезвычайный и полномочный посланник должен был внушить Порте.

Вскоре по прибытии в Стамбул Орлов снискал «особое расположение к себе султана». Порта поспешила выполнить часть обязательств по Андрианопольскому договору. Это прежде всего касалось подготовки хатт-и-шерифа (указа) относительно автономного статуса Сербии. Проект докумек та был передан русской стороне уже во второй половине сентября 1829 года. Получив его, императорский кабинет уполномочил Орлова заявить османскому правительству, что предъявленный Портой хатт-и-шериф удовлетворяет всем необходимым требованиям. Орлов быстро вошел в курс сербских дел и уже к концу декабря представил Порте две ноты, касавшиеся сербско-турецкого разграничения и передачи Сербии шести округов, отторгнуть турками после подавления Первого сербского восстания в 1813 году. Настояния Орлова вынудили османское правительство назначить в Сербию специального комиссара для определения границ. И хотя возвращение округов не было завершено при Орлове, его внимание к проблеме заставило Порту сделать первые практические шаги для ее решения.

Деятельность чрезвычайного посланника в Стамбуле получила одобрение Николая I. «Я не могу даже сказать, как я доволен Орловым; он в самом деле действует так, что удивляет даже меня, несмотря на мое расположение к нему», — писал император И.И. Дибичу в феврале 1830 года.

Новая миссия Орлова в Турции была связана с босфорской экспедици ей 1833 года: император Николай I опять прибег к его помощи для урегули рования дел на Востоке. Алексей Федорович был послан в турецкую столицу в качестве чрезвычайного и полномочного посла при султане и главног начальника всех русских военных и морских сил в Турции. К этому времени Орлов был наилучшим образом подготовлен для выполнения такого рода поручения. Он обладал достаточным опытом ведения переговоров с турками, пользовался большим авторитетом у членов османского правительства и доверием самого султана. «Я посвящен во все самые откровенные мысли государя, я присутствовал при всех обсуждениях по этому предмету, министерство не скрыло от меня ничего из сношений своих с иностранными кабинетами относительно сего великого дела», — писал Орлов главе русской администрации в Молдавии и Валахии П.Д. Киселеву в марте 1833 года перед поездкой в Стамбул.

Турецкий султан Махмуд И вынужден был прибегнуть к помощи Николая I в связи с той критической ситуацией, в которой он оказался после восстания Мухаммеда Али в Египте и наступления Ибрагим-паши на Стамбул. Незадолго до этого султан обратился за поддержкой к западным державам, но получил отказ. В результате достигнутой договоренности в начале апреля 1833 года на Босфоре находились уже 20 русских линейных кораблей и фрегатов. Более 10 тысяч человек российского войска расположились лагерем на азиатском берегу Босфора в местечке Ункяр-Искелеси.

Прибыв в Стамбул в мае 1833 года, Орлов стал наиболее важной фигурой в окружении Махмуда II. Алексей Федорович быстро вошел в курс дела, хотя, по свидетельству Муравьева, не слишком вдавался в детали состояния войск и флота. Сам Алексей Федорович так характеризовал свои отношения с Портой: «Я придерживался с турками системы ласкать одною рукой, сжимая другую в кулак, и это привело меня к счастливому успеху».

Основной задачей Орлова стало заключение союзного русско-турецкого договора, редакция которого была подготовлена в Петербурге и одобрена императором. «Никогда ни одни переговоры не были ведены в Константинополе с большею тайной, ни окончены с большею быстротой», — свидетельствовал российский дипломат Ф.И. Бруннов. В письме императорского кабинета султану Махмуду II говорилось о том, что после двухмесячного пребывания русской эскадры на Босфоре пришло время подумать о заключении «прочного и почетного» соглашения. Подписание желательного Петербургу договора готовилось без прямого принуждения с русской стороны, но при росте авторитета России в Турции. «…Здесь нет другого влияния, кроме русского… даже общественное мнение отчасти за нас, таков плод удивительного поведения наших войск и флота, — сообщал Орлов Киселеву в июне 1833 года. — Мы накануне того, чтобы подписать оборонительный договор, все условия коего обсуждены и утверждены».