100 великих дипломатов

Висковатый слыл одним из образованнейших людей России. При Посольском приказе он создал библиотеку, которой сам постоянно пользовался. Среди собранных там книг были сочинения по географии, „козмографии“, русские летописи, польские и литовские хроники, сочинения Дамаскина и Златоуста, Коран и т. д. Он так свободно владел слогом церковной литературы, что в свое время даже писал грамоты от имени митрополита Макария. Поэтому не случайно, что он оказался в центре событий, связанных с „делом о еретичестве Матвея Башкина“.

В конце июня — начале июля 1553 года на церковном соборе в Москве были осуждены один из радикальных религиозных мыслителей XVI века Матвей Башкин и его „единомысленные“. На этом соборе выступил и Висковатый. В присутствии царя и бояр он обвинил духовника царя Сильвестра и протопопа Благовещенского собора Симеона в пособничестве еретикам. Он выступил также против нововведений, не соответствовавших, по его мнению, церковным канонам иконописания и заимствованных с Запада.

Но неожиданно для себя Висковатый из обвинителя превратился в обвиняемого. Об этом свидетельствует определение церковного собора, данное „диаку Ивану Михайлову… к его душевному исправлению“ за то, что он в течение трех лет „от своего мнения о тех святых честных иконах сомнение имел, и вопил и возмущал народ… в соблазн и поношение многим“.

14 января 1554 года Висковатого на три года отлучили от церкви. В первый год он должен был стоять около храма, каяться и просить входящих в храм помолиться за него; во второй — входить в церковь только для слушания божественного писания; в третий — находиться в церкви, но без права общения. Довольно грубо ему предписывалось „ведать свой чин“ и не воображать себя „головой“, будучи „ногой“.

Служебное положение Висковатого не изменилось в связи с отлучением от церкви; он оставался главой Посольского приказа. Не исключено, что сам царь покровительствовал Ивану Михайловичу.

9 февраля 1561 года Иван IV жалует Висковатого званием „печатника“ (хранителя государственной печати), называет его „своим ближним и верным думцем“. С этого времени Висковатый в дипломатических документах одновременно именуется печатником и дьяком. Немец-опричник Генрих Штаден свидетельствовал; „Кто получил свою подписную грамоту, должен идти к Ивану Висковатому, который хранил печать. Человек он гордый, и счастливым мог почитать себя тот, кто получал от него грамоту в течение месяца“.

Висковатый неоднократно произносил речи от имени Ивана IV. Так, в 1562 году, когда шведы просили о частичном изменении практики обмена польствами между Москвой и Стокгольмом, он говорил: „То дело надлежит тягостнее свыше всего, что прородителей своих старина порушити“. В дипломатической практике часто использовались выдержки из документов Посольского архива, ссылки на примеры прошлого. Послы украшали свою речь предложениями из библейских текстов, пословицами и афоризмами.

После возвращения из Дании в ноябре 1563 года Висковатый постоянно назначался царем в состав боярских комиссий для переговоров с иностранными послами, но практически не занимался делопроизводством Посольского приказа. Во время пребывания Висковатого в Дании дьяк Андрей Васильев стал величаться „Царского Величества думным дьяком“ и сохранил это звание в дальнейшем. Таким образом, летом 1562 года дело посольского дьяка фактически перешло к Васильеву. Висковатый как глава Посольского приказа продолжал оставаться советником.

Документальных свидетельств о его деятельности по возвращении из Дании немного. Висковатый, Васильев и ставленник Захарьиных Ники Фуников, возглавлявший Казенный приказ, держали в своих руках важну приказную документацию.

7 мая 1570 года Иван IV принял в Москве литовских послов, „а встречи им были две: первая встреча, вышедши из столовых сеней на рундуке печатник Иван Михайлович Висковатого, да дьяк Андрей Щелкалов“. В июне 1570 года Висковатый участвовал в переговорах боярской комиссии с польскими послами в Москве и 22 июня вручил послам грамоту.

Обстановка в стране становилась все напряженнее. Царь всюду видел измены. Опричная Дума приняла решение о походе в западные районы. В январе 1570 года карательная экспедиция устроила жестокий погром в Новгороде. Сразу же после возвращения царя из Новгорода было затеяно так называемое „московское дело“ высших приказных чинов, по которому сред прочих арестовали и казнили родного брата Висковатого Третьяка. Иван Михайлович объяснился с царем, убеждая его прекратить кровопролитие. Болезненно подозрительный Иван IV решил, что против него сложилась оппозиция. Висковатый настойчиво советовал царю, чтобы он „…в особенности же не истреблял своего боярства, и просил его подумать о том, с кем же он будет впредь не то что воевать, но и жить, если он казнил столько храбрых людей“. В ответ на слова Висковатого царь разразился угрозами: „вас еще не истребил, а едва только начал, но я постараюсь всех вас искоренить, чтобы и памяти вашей не осталось“. Вскоре более 300 человекам был предъявлено обвинение, в том числе почти всем главным дьякам московских приказов. Висковатый обвинялся в заговоре с целью сдать Новгород и Псков польскому королю, посадить на трон Старицкого, в изменнических сношениях с турецким султаном и крымским ханом, которым он „предлагал“ Казань и Астрахань.