Право руля! – 3

К счастью, не в каждом подразделении столичной автоинспекции властвует паспортный режим. Он существует только там, где начальники, как декабристы, по выражению старика Ленина, страшно далеки от народа.

На расстояние той самой очереди.

ВЗГЛЯД ЯПОНЦА: ГДЕ УЗКО, ТАМ И РВЕТСЯ

Очаровательная японка улыбнулась во весь свой белозубый рот и на хорошем русском поинтересовалась: не за ними ли, мол, подали карету? «Оседланная» мною на правах кучера «карета» любезно приняла в свое чрево господина Токугава, его личного секретаря-переводчицу и немедля понесла их в сторону Москвы.

Японский гость, судя по всему, на российскую землю ступил впервые и потому в дороге проявлял живейший интерес ко всему непривычному: начиная от «мастеров спорта» на «девятках», выныривавших прямо из-под колес нашей машины, и кончая полчищем гаишников, коих в таком количестве одновременно он видел только в фильме «Полицейская академия». Вместе с любопытствующим гостем на нашу действительность смотрел «японскими глазами» и я.

Смотрел и диву давался…

На полпути к Москве мы нарвались на гаишную засаду: подчинившись взмаху жезла, встали у обочины в очередь за такими же — «тормознутыми», которые попали под руку по причине плановой, то есть — беспричинной проверки документов.

Пока розовощекий старшина (только старшина, но уже — розовощекий!) искал, к чему бы придраться в моих документах, его напарник у доставшейся ему жертвы уже нашел: водила-бомбила с «Москвича» вез непристегнутым папашу и непривязанным к детскому креслу юного отпрыска.

Отпущенные с миром, мгновенно (пока старшина не передумал) мы молча ретировались. А меня вдруг развезло:

— Дедуля на шесть сотен налетел! На половину пенсии…

Японец, ухватив налету оброненную мною мысль в исполнении переводчицы, напрягся: мол, за наплевательское отношение к ребенку всего чуть больше двадцати долларов?

— Увы, еще меньше… Переведите господину Токугава, — склонил я голову к переводчице, — что за непристегнутого папашу ростом два метра водителя «Москвича» оштрафуют на пятьсот рублей, а за перевозку худосочного детеныша без специального кресла — только на сто. Закон у нас такой: дети больше не стоят…

Японец, жадно ухватил мою мысль, переведенную на японский, и напрягся пуще прежнего. Издав звук что-то вроде «ошибка программы», он выкатил глаза. На его лице обнаружились признаки зависания мысли и потребности в перезагрузке мозгов…

Перед «Маяковской» мы уже зависли все вместе: традиционная пробка в центр едва не вынудила меня произнести «япона мать!», но я сдержался — как-никак за моей спиной сидел японский «отец».

Переводчица нервно смерила взглядом свои миниатюрные часики и почти взмолилась:

— Господину Токугаве через 15 минут надо быть в отеле. Может, развернемся и объедем?

— Нельзя, — обреченно выдохнул я. — У нас за разворот на полторы тысячи наказывают.

Переводчица вскинула остатки выщипанных бровей:

— Но ведь там, на трассе у аэропорта вы развернулись… И ничего!

— Видите ли, — назидательно начал я, — на автомагистрали разворот наказывается штрафом всего в 300 рублей. За такие деньги можно и рискнуть…

Господин Токугава подался вперед и с натянутой улыбкой попросил перевести:

— Правильно ли я понял, что, по мнению ваших полицейских, разворот в городе опаснее, чем на автостраде?

— Правильно, — поддержал я. — Наши законодатели так придумали: разворот в городе среди глухих пробок — это очень опасно, а за городом, где разрешенная скорость может достигать и 110 километров в час, — не очень… В пять раз дешевле стоит.

Японский гость что-то невнятно произнес, вынудив секретаршу переспросить. Переводу услышанное ею не поддалось…

На «Пушкинской» внимание японского гостя привлекли раскрасневшийся на воздухе гаишник, тыкавший пальцем в заляпанный грязью регистрационный знак, прилепленный к такому же грязному «Мерседесу». А рядом — разъяренный водитель, прыгавший возле инспектора с мятой купюрой в руках. Поодаль стоял второй такой же блюститель, принявшийся, видимо, окучивать водителя «Жигулей» за то, что на его «копейке» вовсе отсутствовали знаки.

Предвосхищая вопрос господина Токугавы, переводчица кивнула головой на мизансцену.

— Тут все просто, — со знанием дела подытожил я, — первого пытаются наказать на сто рублей за нечитаемые знаки, а второго, похоже, тысяч на пять за то, что знаки отсутствую вовсе.