Шпионский роман

Вот зачем вылез – убедиться, понял Егор. Сейчас точно выстрелит!

А шеф этого словно не понимал.

– Что сейчас-то на деревья смотреть, они еще почти мертвые, почки одни, – сказал он, с наслаждением вдыхая весенний воздух. – Вот через неделю листочки полезут, самое лучшее время года. Захотите – сами увидите.

На эти слова Селенцов улыбнулся:

– Искушаете вы меня, господин генерал.

Произнесено это было таким тоном, что Егор понял: не о листочках речь, а все о том же последнем патроне.

Дорин не сводил глаз с пальца, лежавшего на спусковом крючке. Одно крошечное сокращение мышц, и будет поздно. А что, если кинуться на связника? Рефлекторно он должен выстрелить в нападающего – это, как говорил тренер дядя Леша, психофизика. Может, повезет – не на смерть положит, а только ранит.

Тут Егору показалось, что роковой палец чуть дрогнул, и младший лейтенант с места рванул вперед, заслонив собой шефа.

Скорость движений у без пяти минут чемпиона была хорошая, маневренность и вовсе отличная, но выстрел прогремел раньше, чем кулак Егора мог достичь цели.

Селенцов молниеносно вскинул руку к подбородку. Приглушенный хлопок – и шпиона швырнуло затылком об избушку. Мощнейший хук справа рассек пустоту, а сам Дорин впечатался в бревенчатую стенку. Мало того, что больно ударился локтем, но еще и на ногах не удержался – рухнул на самоубийцу.

Сразу же, конечно, вскочил. Увидел задранную голову Селенцова с пульсирующим пулевым отверстием выше горла. Содрогнулся. Конец! Шеф, чтобы взять агента, жизнью рисковал, а он, Дорин, всё испортил!

На старшего майора Егор боялся и смотреть. Что-то он сейчас скажет?

Октябрьский сказал, задумчиво:

– М-да. Не соблазнился почками-листочками наш любитель природы… Что ты, Дорин, съежился? Правильно действовал. Больно у него реакция хорошая. Жалко. Ну, заглянем в гости к Бабе-Яге. Что там с рацией?

Паршиво было с рацией. Остались одни обломки – судя по следам, «Связной» расколотил передатчик пистолетной рукояткой.

– Шеф, – угрюмо произнес Егор в нарушение всякой субординации, – как вы могли так под пулю лезть? Ладно я, я младший лейтенант. А если из-за каждого связного старший майор госбезопасности станет жизнь класть…

– Это не «каждый связной», это был ход к Вассеру, а стало быть, ключик ко всей германской «затее», – очень серьезно ответил Октябрьский. – Тут, очень возможно, судьба нашей родины на карту поставлена… И потом, Егор, я человек суеверный, в предсказания верю. Мне в четырнадцатом, перед той войной, цыганка нагадала, что я ровно в полдень умру, а сейчас уже без пяти два.

И подмигнул.

Итоги операции на Девичьем Поле были хуже некуда: трое сотрудников мертвы, пятеро ранены. Селенцов продал свою жизнь дорого.

– Если у Вассера такие связные, то каков же он сам? – спросил Егор, глядя, как уносят мертвых товарищей.

Октябрьский только нахмурился – видимо, думал о том же.

– Товарищ старший майор, рация вызывает!

В маршрутке шеф приложил к уху головной телефон. Немного удивился:

– Григорян, ты? Что такое?

Даже в трех шагах было слышно, как дрожит и срывается голос Демидыча.

– Товарищ старший майор, виноват, недосмотрел… Главное, он спокойный был. Щей поел, добавку попросил… А сейчас захожу – он в серванте стекло сломал, и осколком себе по горлу…

Это Демидыч про Степана, ахнул Егор.

– Хорошие дела, – оборвал шеф писк наушников. – Я ведь говорил: паршивые щи у Валиулиной. – И отсоединился.

Он еще может шутить! Связной мертв, передатчик разбит, а теперь еще и радиста нет. Полный провал, по всем направлениям…

Рация снова замигала.

– Октябрьский слушает, – тускло сказал шеф.

– Ну что у тебя? Докладывай.

Нарком!

Глава восьмая

Девятичасовые новости

Сбоку было видно, как у старшего майора заходили желваки.

– Плохо, – сказал он после секундной паузы. – Провал. Живым не взяли. И рацию успел расколотить. На одной из машин была вмятина на бампере. Объект обратил внимание, сделал выводы. Это еще не все. Радист Карпенко, которого держали на Кузнецком, покончил с собой. Я недооценил его. В общем, кругом виноват. Готов нести ответственность.

Егор с трепетом ждал, что ответит Нарком.

В наушниках долго было тихо, от этого Дорину стало совсем страшно.

– В чем виноват? За что ответственность? – стальной нитью завибрировал далекий голос. – Радист был поручен Григоряну, он и ответит. Думаю, достаточно будет дисциплинарного взыскания. Если человек всерьез решил убить себя, помешать ему трудно. А вот вмятина на бампере – это хуже намеренного вредительства. Чей автомобиль?