Само совершенство. Том 1

Зак понимал, что Джулия, так же как и он, почувствовала необратимую перемену, происшедшую в их отношениях. Но по каким-то совершенно непонятным для него причинам это заставляло ее нервничать сильнее, чем когда она сидела под дулом его пистолета. В этом он был совершенно уверен, так же как и в том, что сегодня вечером они будут заниматься любовью и она хочет этого не меньше, чем он.

Джулия ожидала, что он рассмеется над ее шуткой или по крайней мере хоть что-то ответит. Но Зак промолчал. Она отступила к спасительной кухне и еще раз спросила:

— Ты голоден?

— Я умираю от голода, — медленно кивнул Зак, и Джулия застыла от того интимного смысла, который, несомненно, прослеживался в его словах и в том, как они были сказаны.

Джулия пыталась убедить себя, что в его словах не было никакого подтекста, и как можно более невинным и вежливым голосом поинтересовалась:

— А чего бы тебе хотелось?

— А что ты предлагаешь? — отпарировал Зак, с такой легкостью и непринужденностью играя в эти словесные шахматы, что Джулия даже заподозрила: какая бы то ни было двусмысленность в его словах ей только померещилась.

— Ужин, естественно.

— Естественно, — торжественно согласился Зак, но при этом в его глазах прыгали веселые чертики.

— А если быть более точной, то я предлагаю домашнее рагу.

— Это очень важно — вовремя уточнить то, что имеешь в виду.

Джулия решила не продолжать эту своеобразную словесную дуэль и предприняла стратегическое отступление за кухонную стойку.

— Думаю, мы поужинаем прямо здесь. Сейчас я все приготовлю.

— Давай лучше поедим у камина, — попросил Зак. Звук его голоса оказывал на Джулию не меньшее воздействие, чем нежные прикосновения его рук и губ, — это гораздо уютнее.

Уютнее… Джулия почувствовала, как у нее пересохло во рту. Она, усиленно хлопотала на кухне, но руки дрожали и плохо слушались — ей с трудом удалось разложить густое рту по глубоким тарелкам. Краем глаза Джулия наблюдала за тем, как Зак подошел к стереопроигрывателю и начал рыться в груде компакт-дисков. Через несколько минут комнату заполнил живой голос Барбры Стрейзанд. Из всего огромного количества записей, среди которых было практически все — от Элтона Джона до джаза, — он выбрал именно Стрейзанд.

Уютнее.

Это слово неотступно вертелось в мозгу, пока она, стоя спиной к гостиной, расставляла на подносе приборы и выбирала салфетки. Уютнее. Джулия положила ладони на стойку и попыталась хоть немного успокоиться. Она прекрасно понимала, что хотел сказать Зак этим словом. «Интимнее». «Романтичнее». Она была уверена в этом точно так же, как и в том, что ситуация бесповоротно изменилась с того самого мгновения, как она решила остаться здесь, не бросив Зака умирать у ручья и не сдав его полиции. Она также прекрасно понимала и то, что Зак это почувствовал не хуже ее. За подтверждением своих предположений не нужно далеко ходить. Оно сквозило в его взгляде, в нежности его улыбки, в новых нотках, появившихся в бархатистом голосе. Все это вместе наносило сокрушительный удар по ее самообладанию. Джулия наконец оторвалась от стойки и одновременно решительно отбросила всякие дальнейшие тщетные попытки обмануть саму себя. Пришло время посмотреть правде в глаза.

А правда заключалась в том, что она хотела его. И он хотел ее. И они оба это понимали.

Джулия положила на поднос столовое серебро, метнула быстрый взгляд через плечо, но тотчас же отвернулась. Небрежно закинув ногу на ногу и положив вытянутые руки на спинку дивана, Зак снисходительно наблюдал за ней — невозмутимый и невероятно сексуальный. Он мог себе позволить быть благодушно-терпеливым и не нервничать, ведь ему, несомненно, приходилось тысячи раз заниматься любовью с сотнями женщин, каждая из которых была наверняка красивее и уж, конечно, гораздо опытнее, чем она.

Джулия мужественно подавила непреодолимое желание начать перестановку в кухонных шкафчиках.

Зак наблюдал за тем, как Джулия подошла к дивану и, поставив поднос, начала накрывать на стол. Ее движения были необычайно грациозными и немного неуверенными, как у испуганной газели. Пылающий в камине огонь бросал отсветы на гриву густых каштановых волос, на нежную кожу лица, на две полукруглые тени от длинных, черных как смоль ресниц на фарфоровых щеках. Зак впервые обратил внимание на то, что у нее очень красивые руки — с изящными пальцами и длинными, ухоженными ногтями. У него защемило сердце, когда он вспомнил, как эти руки обнимали его там, возле ледяного ручья, как Джулия раскачивалась, прижимая к себе его голову и умоляя подняться. Все, что происходило там, на заснеженном склоне горы, казалось всего лишь сном, в котором ему была отведена роль безучастного зрителя. Но позднее, когда Джулии все-таки удалось дотащить его до постели, воспоминания становились гораздо более четкими. Он помнил, как она накрывала его одеялами, помнил отчаяние и тревогу в ее милом голосе… Наблюдая за ней сейчас, Зак в очередной раз поразился той почти осязаемой атмосфере невинности, которая окружала Джулию. Подумав об этом, он вдруг заметил, что по какой-то непонятной причине она избегает встречаться с ним взглядом. Зак озадаченно посмотрел на нее. В течение трех дней эта девушка мужественно и открыто противостояла ему; сегодня ей все-таки удалось перехитрить его, а логом ока спасла ему жизнь. И все же, несмотря на все свое бесстрашие и мужество, теперь, когда их отношения перестали быть враждебными, она стала поразительно застенчива.