Укрощение любовью, или Уитни

Эмили вошла как раз в тот момент, когда Уитни снимала шляпку.

— Элизабет, Питер, Маргарет и их матери только что уехали. Элизабет пригласила меня на свадьбу. — И с опаской, словно предчувствуя недоброе, добавила: — Я… пришлось пригласить их на прием. Ничего нельзя было поделать — слуги суетятся, весь дом в волнении, и скрыть подготовку к вечеру невозможно.

Уитни сняла перчатки и с недоуменной улыбкой взглянула на явно встревоженную чем-то подругу.

— Не расстраивайся из-за пустяков, сейчас внесу все необходимые изменения в расположение мест для гостей, только и всего.

— Дело не в этом, — уныло пробормотала Эмили. — Видишь ли, объезжая лавки, они повстречали месье Дю Вилля. Он спросил Маргарет о тебе, и Элизабет сказала, что ты сейчас гостишь у меня, и он, естественно, приехал с ними…

Уитни ощутила, как предчувствие надвигающегося несчастья окутало ее, словно облаком, еще до того, как Эмили сказала:

— Я была вынуждена пригласить и его тоже. Понимаю, в какое неловкое положение поставила тебя, особенно если герцог все-таки решит приехать, но я была абсолютно уверена, что месье Дю Билль отклонит приглашение, сделанное в последнюю минуту.

Уитни рухнула в кресло.

— Но Ники не отказался, верно? Эмили покачала головой.

— Я бы с радостью удушила Маргарет в эту минуту. Он, очевидно, интересовался только тобой, но она цеплялась за его руку, как… как пиявка, умоляя согласиться. Господи, хоть бы родители успели выдать ее замуж прежде, чем она опозорит себя и их. Она самое навязчивое, неразборчивое, злобное создание на свете, а Элизабет такая добрая, милая и позволяет ей всячески унижать себя.

Не желая никому и ничему испортить радостное ожидание грядущего вечера, Уитни ободряюще обняла Эмили.

— Не расстраивайся ни из-за Маргарет, ни из-за Ники. Все будет хорошо, вот увидишь.

Глава 24

Клейтон швырнул на противоположное сиденье экипажа отчеты, которые просил привезти брат, и откинул голову на подушку, сгорая от нетерпения поскорее оказаться в городке и увидеть Уитни.

Лошади замедлили шаг, приближаясь к замощенным улочкам города, и Клейтон выглянул из окна. Тяжелые тучи низко нависли над домами, безнадежно и плотно закрыв неяркое осеннее солнце. Дорогу неожиданно загородили перевернутый фургон и несколько пустых колясок, чьи владельцы пытались поставить фургон на колеса и поймать разбежавшихся овец.

— Макрей! — раздраженно окликнул герцог. — Когда мы подъедем поближе, остановись и помоги, чем можешь. Иначе мы весь день проторчим здесь.

— Будет сделано, ваша светлость, — отозвался Макрей с высоты своего сиденья.

Клейтон посмотрел на часы, и уголки губ брезгливо опустились. Он ведет себя как потерявший голову идиот, мчится сюда на день раньше, чем обещал!

Гонимый нестерпимой потребностью поскорее увидеть Уитни, Клейтон покинул дом брата в шесть часов утра и направился прямо сюда, вместо того чтобы провести весь день в Лондоне, как рассчитывал раньше. Они мчались семь часов с такой скоростью, словно вся жизнь Клейтона зависела от того, как скоро он увидит Уитни, останавливаясь лишь затем, чтобы сменить лошадей.

Он не должен был оставлять ее на целую неделю, в сотый раз твердил себе Клейтон. За это время она наверняка успела поднять очередной мятеж против отца, да и самого Клейтона, поскольку они вынуждают ее отказаться от Севарина. Что за упрямая маленькая дурочка! По-прежнему уверена, что любит это ничтожество! Прелестная, живая, вспыльчивая, великолепная маленькая дурочка! Да питай она к Севарину хоть какие-то чувства, в жизни не стала бы отвечать так страстно на его ласки!

Чресла Клейтона напряглись при одном воспоминании о том, как она целовала его, прижималась, не — умело ласкала после бала у Ратерфордов, когда он привез ее в дом Арчибалдов. Шампанское помогло ей забыть о девических предрассудках, но сладостное желание, которое она испытывала к нему, родилось не в тот вечер, а несколько недель назад. Уитни хотела его и, не будь она столь чертовски упрямой и совсем еще молодой, поняла бы это давным-давно. Она по-настоящему его хотела, и хотела больше всего на свете. Он стремился наполнить ее существование радостью, а ночи — наслаждением, пока Уитни не полюбит его так же сильно, как он ее

Клейтон мрачно нахмурился при этой смехотворной мысли, а потом с долгим, презрительным вздохом был вынужден признать правду перед самим собой. Он влюблен в Уитни. В тридцать четыре года, после бесчисленных женщин и бесконечных романов, он пал жертвой невыносимо дерзкой, ослепительно неотразимой девочки-женщины, которая не задумываясь вызывала его неудовольствие, издевалась над титулом и наотрез отказывалась подчиниться его власти. Ее улыбка согревала сердце Клейтона, а прикосновение зажигало огонь в крови, она могла пьянить, чаровать и бесить его, как ни одна женщина в мире. Он не мог представить себе будущего без нее.