Что я без тебя...

Шеридан в этом убедилась, когда ей исполнилось семнадцать лет и тетя пригласила в гости миссис Эдли Рейберн, директрису школы, в которой преподавала. Облаченная в скромное коричневое платье, с уложенными в аккуратный пучок волосами, скрепленными наколкой, собственноручно вышитой Шеридан, девушка была представлена почетной гостье. Та на мгновение задержала взгляд на лице и прическе Шеридан, что с недавних пор вошло в привычку у горожан. Еще несколько лет назад юная Шерри, непосредственная и к тому же плохо воспитанная, либо смущенно потупилась бы, либо надвинула на глаза шляпу, либо вызывающе спросила, с какой стати миссис директриса на нее пялится.

Но Шеридан теперь повзрослела и стала совсем другой. Она понимала, что сидит на шее у тети, и готова была на все, лишь бы зарабатывать себе на жизнь, и не только ради тети, и не только в данный момент, но ради себя самой и на все время.

В деревне голод и нищета не ощущались так остро, как в городе. Однако Шеридан не собиралась возвращаться в деревню. Уже два года от отца не было писем, хотя первое время он писал ей довольно часто. Конечно же, он не забыл ее, в этом Шеридан не сомневалась, но мало ли что могло за это время случиться. О самом плохом, что отца нет в живых, она даже думать не хотела. Сама мысль об этом была невыносима. Поэтому ей оставалось лишь надеяться, что в один прекрасный день отец и Рафи приедут за ней, а пока найти способ как-то устроиться в этой жизни.

Ее размышления прервала миссис Рейберн, которая церемонно сказала:

— Я слышала от вашей тети весьма лестные отзывы о вас, мисс Бромлей.

И Шеридан Бромлей, которая в свое время пришла бы от таких слов в замешательство и подбоченившись ответила, что не понимает, с чего бы это, протянула гостье руку и в тон ей произнесла:

— А я о вас, миссис Рейберн.

И сейчас, в каюте «Утренней звезды», Шеридан вдруг с ужасом осознала, что, возможно, никогда больше не увидится ни с тетушкой Корнелией, ни с маленькими девочками, своими ученицами, ни с ее коллегами учительницами, с которыми успела подружиться, которые приходили к ней по субботам на чашку чая, веселые, улыбающиеся. Никогда не увидится с отцом и Рафи.

При мысли об отце в горле пересохло, слезы обожгли глаза. Она представила себе, как наконец он войдет в дом тети Корнелии, горя желанием увидеть свою Шерри и объяснить причину столь долгого молчания, и не застанет ее дома… Теперь ей даже не удастся хоть что-нибудь узнать о его судьбе…

Шерри закрыла глаза и как живых увидела перед собой Рафи, Спящую Собаку и отца в гостиной тетушки. И во всем виновата она. Никто не заставлял ее сопровождать Чариз в Англию. И дело было не только в деньгах. Конечно же, нет. Она даже во сне видела Англию с того самого дня, как начала увлекаться романами. Они пробудили в ней желание путешествовать и предаваться мечтам, и она ничего не могла с этим поделать, даже с помощью тетушки.

Но такого поистине невероятного приключения, какое произошло с ней, она и в дурном сне не видела. Вместо того чтобы находиться в классной комнате со своими маленькими ученицами, восторженно внимавшими ей, что бы она ни делала — читала ли им, учила ли их красивой походке, — она оказалась в ловушке в чужой, недружественной стране, совершенно бесправная, напрочь утратив свое блестящее остроумие и холодное мужество, которыми так гордилась. Предстоящая встреча с аристократом, защищенным, по словам Мэг, британскими законами, не сулила ничего хорошего. Стоит ему узнать о случившемся, причем исключительно по ее вине, как месть не заставит себя ждать.

Шеридан буквально парализовал страх, и, не в силах преодолеть это столь ненавистное ей чувство, она задрожала при мысли о том, сколько горя причинила всем, кто верил ей и любил ее.

Всегда жизнерадостная, пышущая здоровьем, она сразу почувствовала себя слабой и обезумевшей от отчаяния; голова пошла кругом, перед глазами все поплыло, и она схватилась за стул, чтобы не упасть. Потом через силу открыла глаза, набрала в легкие воздуха, поправила прическу, потянулась к плащу и ободряюще улыбнулась насмерть перепуганной горничной.

— Пора встретиться с этим ужасным бароном и узнать, что меня ждет, — сказала она, напустив на себя беззаботный вид и тут же, уже серьезно, добавила:

— Оставайся здесь и постарайся никому не попадаться на глаза.

Если через несколько часов я не вернусь, либо незаметно уйди, либо, что еще лучше, спрячься на судне. Может быть, тебя, к счастью, не обнаружат, а утром судно уже будет в море. Кто знает, не бросит ли нас барон в тюрьму. Зачем же обеим рисковать?