Что я без тебя...

От такого унижения на глаза Шерри навернулись слезы, и она быстро вскочила, пытаясь взять себя в руки и не уронить своего достоинства. Она боялась встретиться с ним взглядом и в то же время не могла выбежать из комнаты, не разрыдавшись. Единственное, что ей оставалось, — отойти к окну.

— Полагаю, это прекрасная мысль, милорд, — сказала она, невидящими глазами глядя в окно и пытаясь совладать с собой.

Тут она услышала за спиной его шаги и, проглотив подступивший к горлу ком, набрала в легкие воздух, прежде чем снова заговорить:

— Я, как и вы, с первого дня приезда сюда сомневалась в том, подходим ли мы друг другу…

Голос у Шерри дрогнул, и Стивен почувствовал, как защемило сердце.

— Шерри, — тихо произнес он и положил ей руки на плечи.

— Не будете ли вы любезны убрать… — она перевела дух, — руки.

— Повернитесь и выслушайте меня.

Шерри крепко зажмурилась, но по щекам катились горячие слезы.

Сейчас он увидит, что она плачет.

Нет, лучше смерть, чем такое унижение, и вместо того, чтобы повернуться, Шерри наклонила голову и стала сосредоточенно водить пальцем по оконной раме.

— Ведь я хочу вам только добра, — сказал Стивен, страстно желая заключить ее в объятия и молить о прощении.

— Понимаю. Видимо, ваша семья считает, что я вам не пара, — сказала она, справившись наконец с дрожью в голосе. — Не уверена, впрочем, что мой отец считает вас подходящей партией для меня.

Отметив про себя, что ее голос звучит достаточно спокойно, Стивен уже собирался вернуться на свое место, как вдруг увидел, что на рукав ее блузки падают крупные капли. Тут он не выдержал, повернул девушку лицом к себе и прижал к груди.

— Прошу вас, не плачьте, — шепнул он, наслаждаясь ароматом ее волос. — Пожалуйста. Ведь я хочу сделать как лучше.

— Тогда отпустите меня! — гневно воскликнула Шерри, содрогаясь от рыданий.

— Не могу! — И он еще крепче прижал ее горячую щеку к груди, чувствуя, как намокает рубашка. — Простите меня, — шепнул он, целуя ее в затылок. — Простите.

Она так уютно чувствовала себя в его объятиях. И потом, не драться же с ним. Гордость не позволяла. Однако она никак не могла успокоиться, и все тело ее содрогалось от беззвучных рыданий.

— Пожалуйста, — шептал он, — я не хотел вас обидеть. — Он ласково погладил Шерри по спине. — Не позволяйте мне вас обидеть. — Не осознавая, что делает, Стивен приподнял ее лицо, коснулся губами ее щеки и на нежной коже ощутил соленую влагу. Целые сутки эта девушка была без сознания, а когда очнулась и узнала о потере памяти, не проронила ни слезинки, не заплакала от невыносимой боли при ушибе головы, а вот теперь безутешно рыдает. Потеряв самообладание, Стивен целовал ее дрожащие соленые от слез губы, водил по ним языком, заставляя раскрыться, но вместо того чтобы ответить на его поцелуи, как это бывало прежде, Шерри попыталась отвернуться, и Стивен ощутил боль, как от удара. Он стал целовать ее с еще большим пылом, пытаясь представить себе, как всего несколько минут назад она улыбалась ему, как недавно дирижировала хором слуг на кухне, как флиртовала с ним накануне, как дразнила его.

«В таком случае остается лишь надеяться, что у меня хватило здравого смысла помучить вас, прежде чем принять ваше негалантное предложение». А теперь он потерял ее — нежную, добрую, страстную. Потерял навсегда! Стивен был готов зарыдать от отчаяния. Он зарылся всей пятерней в ее волосы, повернул к себе лицом, заглянул в ее серебристые глаза, но не увидел в них ничего, кроме обиды и неприязни.

— Шерри, — шепнул он настойчиво, наклонившись к ней, — ответьте на мой поцелуй.

Она не могла оторвать свои губы от его губ и избрала другой метод борьбы: равнодушие. Шерри словно замерла… И чтобы прорвать ее оборону, Стивен обрушил на эту невинную девушку весь опыт, накопленный им за два десятилетия любовных похождений. Его руки и губы скользили по самым чувствительным местам ее тела, он все крепче прижимал ее к себе, возбуждал, уговаривал.

— Прежде чем сравнивать меня с другими претендентами, узнайте сначала, на что способен я, — прошептал он, не отдавая себе отчета в том, что может потерять ее окончательно.

Именно эти его слова, а не изощренные ласки сломили сопротивление девушки. Женский инстинкт подсказывал ей, что этому мужчине нельзя доверять, нельзя позволять ему целовать себя, даже притрагиваться к себе, но один раз, последний, можно уступить этим овладевшим ее губами губам…