Ночные шорохи

Пол осторожно взял ее ладонь. Темные ресницы медленно приподнялись. Кажется, она узнала его. Еще минута, и Парис окончательно вспомнит, кто перед ней: подонок, считавший ее гнусной тварью, актрисой, притворщицей, обвинивший в самом страшном преступлении. Ох, если бы только у нее хватило сил закатить ему еще одну пощечину!

Но вместо ожидаемого отвращения во взгляде Парис светилась бесконечная нежность. Она с усилием шевельнула губами, пытаясь что-то Произнести Пол невольно сжался в ожидании худшего.

— Почему ты так долго не шел? — едва слышно прошептала она, чуть раздвигая губы в подобии улыбки. Пол хрипло засмеялся и стиснул ее пальцы.

— Меня ранили?

Он кивнул, вновь переживая тот ужас, когда срикошетившая нуля прошла по касательной, сорвав кожу на ее голове.

— Кто в меня стрелял?

Пол оперся лбом об их сцепленные руки, зажмурился и сказал правду:

— По-моему, я.

Парис на миг застыла, затем слабо усмехнулась.

— Мне следовало бы знать, кто мой злейший враг! Пол нервно дернулся, но тут же утонул в ее бездонных глазах. Навсегда.

— Я тебя люблю, — простонал он,

Глава 53

К концу недели Парис выписалась из больницы и отправилась к матери, решив, что лучшего случая поближе познакомиться не придумаешь. Пол взял отпуск, чтобы побыть с ней. Кимберли хлопотала над обретенной дочерью, как курица-наседка, Слоан забегала каждый день, чтобы проверить, как идет выздоровление.

И все, казалось, были счастливы. Вот только Слоан с каждым днем становилась все бледнее и худела на глазах. Пол молча качал головой, глядя на нее. Ох уж этот Мейтленд!

И поскольку Пол до сих пор чувствовал себя виноватым в их разрыве, то и был готов на все, чтобы исправить свою ошибку, несмотря на строгий приказ держаться подальше от Мейтленда. Беда была в другом: именно Ной отказывался встретиться с ним. Пол звонил дважды, унижался, умолял, но дальше секретаря не пробился. Ной решительно отказывался взять трубку.

Пол ломал голову, как лучше все устроить, пока Парис, Слоан и Кимберли болтали в гостиной. Прошло две недели со дня убийства, и рана все еще была свежа. Но в этот солнечный день не хотелось думать о грустном.

В дверь позвонили, но женщины, похоже, так увлеклись, что ничего не слышали. Пол нехотя поднялся, повернул ключ в замке и ошеломленно отступил, встретившись с презрительным взглядом Кортни Мейтленд.

— Мы приехали навестить Парис, — сухо сообщила она. — А вы что здесь делаете? Собираетесь конфисковать фарфор и серебро?

Пол посмотрел поверх ее головы, увидел Дугласа, который как раз выбирался из машины, и в его голове появилась еще неясная, но заманчивая идея.

— Мне бы хотелось поговорить с вами обоими, прежде чем вы увидите Парис, — заявил он, шагнув вперед, так что Кортни невольно попятилась. Немного подумав, он захлопнул за собой дверь, чтобы они не смогли проскользнуть мимо него. Кортни негодующе запыхтела, Дуглас уничтожил его взглядом, но Пол, твердо решив держаться до конца, честно признался:

— Я очень виноват не только перед вами, но и перед Слоан. Мой поступок непростителен, и я хотел бы загладить его, если, конечно, вы согласитесь мне помочь.

— Почему бы вам не помахать у нас перед носом жестянкой с названием вашей поганой конторы и не зачитать наши права? Разве это не ваша волшебная палочка, с помощью которой вы и решаете все проблемы? Раз — и все гнут на вас спину!

Но Пол мужественно вынес все уколы пущенных в него стрел и обратился к Дугласу:

— Поверьте, Слоан ни о чем не знала. И понятия не имела, что меня интересует Ной. Я сказал ей только, что подозреваю Картера Рейнолдса в нелегальных операциях, и приказал согласиться на его приглашение приехать. Вы, разумеется, прочли, что он во всем сознался. И что Дишлер арестован за убийство. Уж этот-то раскололся через полчаса и все выложил. А знал он немало.

Пол замолчал, пытаясь определить, какое впечатление произвел на своих недоброжелателей, но, не дождавшись ответа, добавил:

— Видите ли, я оказался прав насчет Картера и зря подозревал Ноя. Но не это сейчас главное. Вы не ошиблись в Слоан. Она именно такая, какой вам представлялась. И вы ей небезразличны. Недаром она рисковала жизнью, чтобы спасти Парис. Слоан доверяла мне. А я предал это доверие, но лишь из чувства долга и еще потому, что считал, будто она не права насчет Ноя.

Он снова осекся, и Дуглас посмотрел на Кортни, словно желая знать, что думает дочь.