История любви леди Элизабет

Следует отдать ей должное, думал про себя Ян, борясь с чувством отвращения, – по крайней мере, она честно признала, что имеет для нее значение. Оглядываясь назад, Ян даже восхищался ее смелостью, но не ее взглядами.

Он посмотрел на Элизабет и увидел, что она смотрит на него с тревогой в своих зеленых глазах, нежных и обманчиво невинных.

– Не волнуйся, – небрежно сказал Ян, беря ее за руку и направляясь обратно к дому. – Я не собираюсь делать то ритуальное предложение, которым заканчивались наши прошлые встречи. О браке не может быть и речи. Кроме всего прочего, у меня уже нет больших рубинов и дорогих мехов в этом году.

Несмотря на шутливый тон, Элизабет стало неловко от того, как отвратительно звучали эти слова сейчас, хотя причины, заставившие ее сказать их тогда, не имели ничего общего с желанием иметь драгоценности или меха. Надо отдать ему должное, с огорчением решила она, он явно не принял это за оскорбление. Должно быть, в светском флирте есть правило: никто ничего не принимает всерьез.

– Кто ведущий претендент сейчас? – спросил он тем же небрежным тоном, когда они подходили к дому. – Должны быть другие, кроме Белхейвена и Марчмэна.

Элизабет мужественно старалась перейти от горячей страсти к легкомыслию, что для него, казалось, было так легко. Однако ей это не совсем удавалось, и ее небрежный тон выдавал смущение.

– В глазах моего дяди – ведущий претендент тот, у кого самый важный титул и затем больше всего денег.

– Разумеется, – сухо произнес Ян. – В таком случае, кажется, счастливчиком должен быть Марчмэн.

От полного безразличия с его стороны сердце Элизабет сжалось в необъяснимом ужасе. Защищаясь, она вздернула подбородок.

– Практически я не ищу мужа, – сообщила Элизабет, стараясь, чтобы ее голос звучал настолько же безразлично, насколько насмешливо говорил он. – Мне, может быть, придется выйти замуж, если я не сумею перехитрить своего дядю, но я пришла к выводу, что хотела бы выйти за человека намного старше меня.

– Предпочтительно слепого, – сказал Ян иронически, – который не будет замечать маленьких интрижек?

– Я хочу сказать, – объяснила Элизабет, мрачно смотря на него, – что я хочу свободы, независимости. И этого, вероятно, молодой муж не даст, в то время как старый может дать.

– Независимость – это все, что сможет дать старик, – произнес грубо Ян.

– Этого вполне достаточно, – сказала Элизабет. – Я чрезвычайно устала от того, что всю жизнь мною распоряжаются мужчины. Я бы хотела заниматься Хейвенхерстом и делать то, что хочу.

– Выйдя замуж за старика, – вставил спокойно Ян, – ты можешь оказаться последней из Камеронов.

Она посмотрела на него, не понимая.

– Он не сможет дать тебе детей.

– О, это, – сказала Элизабет, чувствуя себя почти потерпевшей поражение и оказавшейся в затруднительном положении. – Я еще не успела разобраться в этом.

– Скажите мне, когда разберетесь, – ответил Ян с ядовитым сарказмом, он больше не мог видеть в ней что-нибудь забавное или восхитительное. – Такое открытие может принести целое состояние.

Элизабет не обратила внимания на его слова. Она не успела подумать об этом, потому что приняла столь отчаянное решение после того, как Ян Торнтон то нежно обнимал ее, а через несколько минут, по непонятной причине, обращался с ней как с забавной игрушкой. А сейчас вел себя так, как будто она заслуживала презрения. Это было слишком непонятно, слишком больно, слишком унизительно. У нее было недостаточно опыта общения с мужчинами, и она считала их совершенно непредсказуемыми, ненадежными. Начиная с ее отца и брата, кончая виконтом Мондевейлом, который хотел жениться на ней, и Яном Торнтоном, который не хотел. Единственным человеком, на которого она могла положиться и который будет таким же надежным и в своих действиях, был ее дядя. По крайней мере, он был постоянен в своей бессердечности и холодности.

Желая поскорее скрыться в спальне, Элизабет как только переступила порог дома, холодно пожелала спокойной ночи, затем прошла мимо кресла с высокой спинкой, даже не заметив сидящего в нем священника, наблюдавшего за ней с выражением недоумения и беспокойства на лице.

– Я полагаю, прогулка была приятной, Ян, – сказал он, когда наверху за ней закрылась дверь.

Торнтон слегка задержал руку, наливая остатки кофе в кружку, и оглянулся. Один взгляд на выражение лица дяди сказал ему, что старик хорошо знал, что желание, а не свежий воздух, заставило Яна взять Элизабет на прогулку.