История любви леди Элизабет

Элизабет засмеялась, ее щеки горели от смущения.

– Знаю, я говорила как настоящая павлиниха, но это единственное, что могла придумать. Видите ли, мой брат тоже очень вспыльчив. Я очень давно обнаружила, что, когда он разойдется, а я дразню или льщу ему, он приходит в чувство намного быстрее, чем когда я пытаюсь урезонить его.

– Я весьма опасаюсь, – сказал ей Ян, – что завтра вы все-таки не получите в сопровождающие лорда Эверли.

– Потому что он сердит за мое вмешательство, вы хотите сказать?

– Потому что, вероятно, в данный момент его заболевшего слугу грубо разбудили и приказали сложить вещи его милости. Он не захочет оставаться здесь, Элизабет, после случившегося в карточной комнате. Боюсь, что вы унизили его своей попыткой спасти ему жизнь, а я осложнил все, отказавшись принять его вызов.

Широко раскрытые глаза Элизабет затуманились, и он, утешая ее, добавил:

– Несмотря на это, ему лучше быть живому и униженному, чем мертвому и гордому.

Вот, подумала Элизабет про себя, разница между джентльменом по происхождению, как лорд Эверли, и джентльменом по положению, как Ян Торнтон. Истинный джентльмен предпочитает смерть позору, по крайней мере так говорит Роберт, который всегда выделяет отличительные черты своего класса.

– Вы не согласны?

Слишком погруженная в собственные мысли, чтобы думать, как это прозвучит, она кивнула и сказала:

– Лорд Эверли – джентльмен и дворянин, и как таковой, вероятно, предпочел бы смерть бесчестию.

– Лорд Эверли, – возразил он мягко, – безрассудный молодой дурак, рискующий жизнью из-за карточной игры. Жизнь слишком дорога для этого. Когда-нибудь он будет мне благодарен за отказ.

– Это джентльменский закон чести, – повторила она.

– Умирать из-за спора – не честь, а пустая трата человеческой жизни. Человек добровольно умирает за дело, в которое верит, или защищая других, тех, кого любит. Любая другая причина – не более чем глупость.

– Если бы я не вмешалась, вы бы приняли его вызов?

– Нет.

– Нет? Вы хотите сказать, – с удивлением спросила она, – что позволили бы назвать себя мошенником и не пошевелили пальцем, чтобы защитить свою честь или доброе имя?

– Я не думаю, что моя «честь» была поставлена на карту, или даже если была, я не могу понять, как убийство мальчика может восстановить ее. А что касается моего «доброго имени», то оно подвергалось сомнению не однажды.

– Если так, почему герцог Хэммонд защищает вас перед обществом, что он явно делал сегодня?

Его взгляд утратил свою мягкость, и улыбка исчезла.

– Это имеет значение?

Глядя в эти колдовские янтарные глаза, чувствуя руки, обнимающие ее, Элизабет плохо соображала. Она не была уверена, что что-либо имело значение в этот момент, кроме звука его глубокого, неотразимого голоса.

– Полагаю, что нет, – неуверенно сказала она.

– Если это убедит вас, что я не трус, полагаю, я мог бы разукрасить ему лицо, – и тихо добавил: – Музыка кончилась.

Только теперь Элизабет осознала, что они больше не вальсируют, а только слегка покачиваются вместе. Не имея предлога оставаться в его объятиях, она попыталась скрыть разочарование и отступила, но как раз в этот момент музыканты заиграли другую мелодию, и их тела начали снова двигаться в ритме музыки.

– Так как я уже лишил вас вашего эскорта на завтрашней прогулке в деревню, – сказал он через минуту, – вы не подумаете о замене?

Ее сердце подскочило от радости, так как она подумала, что он собирается предложить себя в сопровождающие. И снова Ян прочел ее мысли, но его слова охладили Элизабет.

– Я не могу сопровождать вас туда, – сказал он решительно.

Ее улыбка увяла.

– Почему нет?

– Не будьте дурочкой. Если вас увидят в моем обществе, то это едва ли украсит репутацию дебютантки.

Она лихорадочно пыталась найти какой-то аргумент, который бы опроверг его заявление. В конце концов, он был любимцем герцога Хэммонда… Но хотя герцог считался великолепным женихом, его репутация распутника и повесы внушала мамашам такой же сильный страх, как и сильное желание заполучить его в зятья. С другой стороны, Хариса Дюмонт считалась в свете абсолютно респектабельной, и поэтому вечер в деревне был выше подозрений. Но он не был таковым, судя по словам лорда Хауэрда.

– Вот почему вы отказались танцевать со мной, когда я раньше просила вас?

– Это была часть причины.

– А в чем остальная? – с любопытством спросила она.