История любви леди Элизабет

– Прекрасно, – резко сказал он. – Я задержусь только на минуту. А теперь иди к моей карете, пока толпа, смотрящая на всю эту сцену снаружи, не решит войти сюда, где не только видно, но и слышно.

Элизабет почувствовала себя плохо, когда она вышла из оранжереи и увидела, как много людей из бального зала собралось в саду. Тут были Пенелопа, Джорджина и другие, и выражение их лиц было разным – от веселого любопытства у людей постарше до ледяного осуждения у молодых.

Вскоре брат подошел к карете и сел в нее. Его поведение было более сдержанным, чем раньше.

– Дело улажено, – сказал Роберт, но как она ни умоляла его, он отказался сказать больше.

Чувствуя себя беспомощной и несчастной, Элизабет откинулась на спинку сиденья, слушая Берту, которая шмыгала носом, предчувствуя те обвинения, которые, безусловно, обрушит на нее Люсинда Трокмортон-Джоунс.

– Моя записка не могла дойти до тебя раньше, чем два часа назад, – прошептала Элизабет через несколько минут. – Как ты сумел приехать сюда так быстро?

– Я не получал твоей записки, – холодно сказал он, – сегодня Люсинда почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы ненадолго спуститься вниз. Когда я сказал ей, куда ты поехала на уик-энд, она рассказала кое-что поразительное о том, какого сорта развлечения допускает твоя подруга Хариса на загородных вечерах. Я выехал три часа назад, чтобы привезти тебя и Берту домой пораньше. К сожалению, приехал слишком поздно.

– Все не так плохо, как ты думаешь, – неуверенно солгала Элизабет.

– Мы поговорим об этом завтра! – отрезал Роберт, и она вздохнула с облегчением, думая, что он не собирается что-то предпринимать, по крайней мере до завтра.

– Элизабет, как ты могла быть такой дурой. Даже ты могла бы понять, что этот человек – законченный мерзавец. Он не годится для… – Роберт замолчал и глубоко вздохнул, стараясь сдержать свой гнев. Когда он снова заговорил, то он уже лучше владел собой. – Вред, какой бы он ни был, уже нанесен. За это я должен винить себя, ты слишком молода и неопытна, чтобы ездить куда-либо без Люсинды, которая может уберечь тебя от беды. Я только молю Бога, чтобы твой будущий муж отнесся к этому делу с соответствующим пониманием.

Элизабет впервые заметила, что уже второй раз за вечер Роберт открыто говорит о ее помолвке, как будто это дело уже решенное.

– Но так как помолвка не заключена и не объявлена, я не вижу, почему мое поведение может отразиться на виконте Мондевейле, – сказала она больше с надеждой, чем с убежденностью. – Если будет маленький скандал, он может пожелать отложить объявление на некоторое время. Роберт, я не думаю, что он будет настолько смущен.

– Сегодня мы подписали контракты, – сквозь зубы сказал Роберт. – Мондевейл и я без труда договорились о твоем приданом, он был чрезвычайно благороден, между прочим. Гордый жених страшно хотел послать объявление в газеты, и я подумал, почему бы нет. Оно будет в «Газетт» завтра.

При этой страшной новости у Берты вырвалось приглушенное рыдание. После чего она начала шмыгать и сморкаться. Элизабет зажмурила глаза и сдерживала слезы, в то время как ее мучили мысли о более неотложных проблемах, чем красивый молодой жених.

Уже несколько часов Элизабет лежала без сна в постели, ее мучали воспоминания об уик-энде и страх, что не сможет отговорить Роберта от дуэли с Яном Торнтоном, в которой, она была почти уверена, он все еще намеревался участвовать. Уставившись в потолок, Элизабет испытывала страх по очереди то за Роберта, то за Яна. Из слов лорда Хауэрда получалось, что Ян был непримиримым дуэлянтом, и все же отказался защищать свою честь, когда лорд Эверли назвал его мошенником – поступок, которые многие расценили бы как трусость. Возможно, сплетни об искусстве Яна Торнтона были совсем не верны. Роберт прекрасный стрелок, и Элизабет покрывалась холодным потом, думая о Яне, гордом и одиноком, сраженном пулей из пистолета брата. Нет. Ей казалось, что она впадает в истерику. Мысль о том, что один из них на самом деле застрелит другого, казалась невероятной.

Дуэли были запрещены законом, и в этом случае кодекс чести диктовал, чтобы Ян явился – на что он уже согласился в оранжерее, – а Роберт выстрелил в воздух. Поступая так, Ян косвенно признает свою вину, отдавая жизнь в руки Роберта, что дает последнему удовлетворение, которое требует дуэль без кровопролития. Таким образом, джентльмены обычно решают сейчас такие дела. Обычно, напомнил ей ее испуганный разум, – но у Роберта был вспыльчивый нрав, и он был так разгневан сегодня, что вместо того, чтобы дать выход гневу, был холодно, убийственно молчалив – и это пугало Элизабет больше, чем взрыв гнева.