История любви леди Элизабет

«Попробуй и окажешься в дураках. Я отрекусь от какого-либо родства с тобой, а если будешь настаивать, пусть сгниют твои титул и имения».

Сейчас четыре месяца уже прошли, и от герцога больше не приходило известий, но Лондон был полон слухами, что Стэнхоуп вот-вот объявит наследника. И что этим наследником будет его кровный внук Ян Торнтон. Теперь на него хлынули приглашения на балы и вечера от тех людей, которые когда-то избегали его общества, как нежелательного, и их лицемерие одновременно и забавляло, и возмущало Яна.

– Эта черная лошадь, что шла вьючной, самая строптивая тварь, какую когда-либо я видел, – ворчал Джейк, потирая руку.

Ян поднял голову от инициалов на крышке стола и повернулся к Джейку, не пытаясь скрыть улыбку.

– Укусил тебя, да?

– Черт его побери, укусил, – сказал старший из мужчин с обидой. – Он нацелился на меня, еще когда мы оставили карету в Хейборне и навьючили ему на спину эти мешки, чтобы втащить их сюда.

– Я предупреждал, он кусает все, до чего удается дотянуться. Держи руку подальше, когда седлаешь его.

– Да не руку ему надо было, а мой зад! Открыл пасть и тянется, только я краешком глаза заметил и повернулся, вот он и промахнулся. – Джейк еще мрачнее нахмурился, заметив по лицу Яна, что тому смешно. – Не вижу, зачем надо было кормить его все эти годы. Он не заслуживает даже стоять в конюшне с другими лошадьми – они все красавцы, кроме этого.

– Попробуй перекинуть тюки через спину одной из них и увидишь, почему я взял его. Он годится как вьючный мул, а из моих лошадей – ни одна, – сказал Ян и нахмурился, когда, подняв голову, увидел скопившуюся за долгие месяцы грязь, покрывавшую все в доме.

– Он ленивее вьючного мула, – ответил Джейк. – Злой, упрямый и ленивый, – заключил он, но тоже слегка нахмурился, глядя на толстый слой грязи, покрывающий каждую вещь. – Думал, ты сказал, что договорился, чтобы из деревни пришли девки убираться и стряпать для нас. Здесь такая грязь.

– Да, я продиктовал Питерсу записку для сторожа, в которой просил его сделать запасы еды и прислать сюда двух женщин, чтобы убирали и готовили. Провизия здесь, в сарае есть куры. Должно быть, ему было трудно найти двух женщин, которые согласились бы жить здесь.

– Хорошеньких женщин, надеюсь, – сказал Джейк. – Ты сказал ему – выбрать хорошеньких?

Ян помедлил, изучая паутину, протянувшуюся по потолку, и бросил на него веселый взгляд.

– Ты хотел, чтобы я сказал семидесятилетнему, полуслепому сторожу, чтобы он убедился, что девушки хорошенькие?

– Не повредило бы сказать об этом, – проворчал Джейк с невинным видом.

– До деревни всего лишь двенадцать миль. Ты всегда можешь прогуляться туда, если тебе, пока мы здесь, срочно потребуется женщина. Конечно, дорога сюда наверх может убить тебя, – пошутил Ян, имея в виду извилистую тропинку к вершине скалы, которая казалась почти вертикальной.

– Ну их, женщин, – сказал Джейк, резко меняя свои намерения, его загорелое, обветренное лицо расплылось в широкую улыбку. – Я здесь на две недели, чтобы половить рыбу и отдохнуть, и этого хватит любому. Это будет как в старое время, Ян, – покой, тишина и никого вокруг. Никаких слуг, много воображающих о себе, подслушивающих каждое слово, никаких карет, колясок, никаких мамаш, приезжающих в ваш дом, чтобы найти дочкам женихов. Я скажу тебе, мальчик, хотя я не хотел жаловаться на то, как ты прожил прошедший год, мне больше половины твоих слуг не нравятся. Поэтому я и не навещал тебя очень часто. Твой дворецкий в Монтмейне так задирает нос, что удивляться приходится, как он дышит, а этот твой француз шеф-повар буквально вышвырнул меня из своей кухни. Это он так сказал «его кухня, и…». – Старый моряк неожиданно замолчал, и раздражение на его лице сменилось унынием. – Ян, – с тревогой спросил он, – ты не научился стряпать, пока жил один?

– Нет, а ты?

– Гром и молния, нет! – сказал Джейк в ужасе от перспективы есть то, что приготовит сам.

– Люсинда, – в третий раз за последний час сказала Элизабет. – Я не могу сказать, как я об этом сожалею.

Пять дней назад Люсинда прибыла в гостиницу на шотландской границе, где присоединилась к Элизабет для поездки к Яну Торнтону. В это утро сломалась ось их наемной кареты, и сейчас они, униженные, сидели в фургоне с сеном, принадлежащем какому-то фермеру, а их сундуки и саквояжи опасно раскачивались туда-сюда на изрытой колеями тропе, которая, очевидно, считалась в Шотландии дорогой. Перспектива появления у дверей Яна Торнтона на возу сена так ужасала ее, что Элизабет предпочитала сосредоточиться на своей вине, а не на предстоящей встрече с чудовищем, которое погубило ее жизнь.