Благословение небес

– И за вас, мисс Трокмортон-Джонс, – сказал Дункан с глубоким галантным поклоном, – за то, что приняли лауданум и выложили мне всю правду о том, как Ян поступил с этой девушкой дна года назад. Именно это, и только это, сдвинуло, как говорится, поз с места. Но, – сказал Дункан, жестом подзывая лакея с шампанским, – я вижу, у вас нет бокала, моя дорогая, чтобы присоединиться к нашим тостам.

– Я не пью спиртного, – сообщила Люсинда Дункану. – Более того, мой дорогой, – добавила она с неопределенной гримасой, являющейся чем-то средним между улыбкой и ухмылкой, – я никогда не принимаю лауданум. – И сделав это поразительное заявление, она подхватила свои неизменно серые юбки и ушла прочь, чтобы испортить настроение кому-нибудь еще. Онемевшие мужчины молча смотрели ей вслед, затем обменялись вопросительными взглядами и наконец разразились взрывами хохота.

Элизабет приняла у Яна бокал с шампанским.

– Спасибо, – сказала она и указала ему на Дункана, герцога и Джейка, которые громко предавались веселью. – Кажется, они чудесно проводят время, – заметила она.

Ян отсутствующим взглядом посмотрел на группу смеющихся мужчин, затем на нее.

– Как ты хороша, когда улыбаешься. Он говорил тихим голосом, и в глазах его Элизабет заметила усталость. Неверно истолковав причину этого, она мягко спросила:

– Может быть, нам пойти отдохнуть?

Она сама буквально валилась с ног, но поскольку до этого ей не приходилось присутствовать на свадебных приемах, она считала, что протокол этого мероприятия такой же, как всегда: хозяин и хозяйка не могут уйти до тех пор, пока последний гость не уедет домой или не отправится спать в отведенную ему комнату. Сегодня все спальни в доме будут заняты, так как на утро был запланирован свадебный завтрак, после которого собирались устроить охоту.

– Меня совсем не тянет в сон, просто я немного устала от такого количества улыбок, – сказала она мужу, улыбнувшись и кивнув очередному гостю, который в этот момент на нее посмотрел. Повернувшись к Яну, она заботливо предложила: – У тебя был сегодня трудный день. Я уверена, все поймут, если ты уйдешь отдохнуть.

– Не сомневаюсь, – сухо ответил он, и Элизабет с удивлением заметила, как внезапно заблестели его глаза.

– А я останусь и постою за тебя, – вызвалась она. Его глаза заблестели еще сильнее.

– А тебе не кажется, что если я удалюсь один, это будет выглядеть несколько странно?

Элизабет знала, что это может показаться если не странным, то по крайней мере невежливым, но занятая пришедшей ей мыслью, она успокоила его:

– Предоставь это мне. Если кто-нибудь спросит, я извинюсь за тебя.

У него задрожали губы.

– Чистое любопытство – какое извинение ты найдешь для меня?

– Я скажу, что ты плохо себя чувствуешь. Конечно, я не буду приписывать тебе ничего серьезного, а то нас уличат во лжи, когда утром ты как ни в чем не бывало появишься за завтраком, а потом поедешь на охоту. – Она немного поколебалась, затем решительно заявила: – Я скажу, что у тебя болит голова.

Ян с трудом удерживался от смеха.

– Я очень благодарен вам, миледи, но эта ложь вынудит меня весь следующий месяц провести на дуэльной площадке, защищаясь от клеветы относительно моей… э-э… мужественности.

– Почему? У мужчины не может болеть голова?

– В свадебную ночь не может, – с шаловливой улыбкой сказал он.

– Не понимаю почему.

– Не понимаешь?

– Нет. И не понимаю, почему они до сих пор не уходят, – добавила она сердитым шепотом. – Я никогда не была на свадебных приемах, но мне кажется, им давно пора в постель.

– Элизабет, – сказал он, стараясь не засмеяться, – на свадебных приемах гости не могут уйти раньше жениха и невесты. Если ты оглянешься, то увидишь, что мои двоюродные бабушки уже клюют носом в своих креслах.

– О-о! – воскликнула она, мгновенно раскаявшись в своих словах. – Я не знала. Почему ты не сказал мне раньше?

– Потому что, – сказал он, предлагая ей руку и уводя к выходу, – мне хотелось, чтобы ты насладилась каждой минутой этого бала, даже если бы для этого пришлось принести из сада подпорки для кустов и предложить их гостям, чтобы они не попадали с ног.

– Кстати, о кустах, – сказала она, бросая с балкона последний признательный взгляд на гирлянды цветов и горшки с цветущими деревьями и кустами, которые занимали добрую четверть залы, – все говорят о том, чтобы взять на вооружение твою идею превратить бальную залу в цветущий сад. Ты стал родоначальником новой моды.