Благословение небес

Слабая улыбка тронула его губы, когда он вспомнил, какой трогательной, прекрасной и юной она казалась, когда заняла свидетельское место в палате лордов, и как логично объяснила, что же на самом деле случилось, а когда ее объяснения не были приняты, прикинулась глупенькой простушкой. Только Элизабет могла осмелиться выступить в палате лордов, и когда ей не удалось убедить их посредством логики, она изменила тактику и победила их, использовав их же собственные глупость и самомнение. Если бы он не был так зол на нее в тот день и не чувствовал себя преданным, он встал бы в полный рост и зааплодировал ей!

Точно такой же тактикой она воспользовалась в тот вечер, когда его обвинили в шулерстве. Когда ей не удалось отговорить Эверли от дуэли на том основании, что игра была честной, она накинулась на несчастного юношу, обвиняя его в нарушении обещания быть ее кавалером на завтрашней прогулке.

Он сам обвинил ее в том, что она выступила в палате лордов из эгоистических побуждений, опасаясь остаться без средств к существованию, но он знал, что это не так. Она думала, что пришла спасти его от петли.

Когда его ярость и боль немного улеглись, Ян заново переосмыслил ее разговор с Вордсвортом в день их свадьбы и попытался поставить себя на ее место. Он любил ее, и если бы его собственный детектив высказал тогда какие – либо предположения, порочащие Элизабет, – даже самые ужасные предположения, – он все равно не отказался бы от нее и женился.

Если она не любила его, то могла стать его женой только по одной причине: чтобы спасти Хэвенхёрст. Но чтобы поверить в это, Яну пришлось бы сначала поверить в то, что каждое ее слово, каждый поцелуй были сплошным притворством, а этого он никак не мог сделать. Он уже не доверял своему сердцу, но на свой интеллект пока еще полагался.

А его интеллект говорил ему, что из всех женщин мира ни одна не подходила ему так идеально, как Элизабет.

Только Элизабет могла быть настолько храброй, чтобы встретиться с ним сразу после оправдания и после того, как он обидел и унизил ее, сказать ему, что их воссоединение – вопрос времени и что в этом противостоянии он наконец проиграет.

«И когда ты больше не сможешь этого выносить, – невыразимо нежным голосом сказала она, – ты придешь ко мне. А я буду тебя ждать. Я заплачу в твоих объятиях и попрошу у тебя прощения за все, что сделала, а ты поможешь мне найти способ простить себя…»

Чертовски трудно признать свое поражение, с тяжелым вздохом подумал Ян, когда ты даже не знаешь, где найти победителя.

Через пять часов Ян проснулся все в том же кресле и прищурился от света, пробивающегося сквозь портьеры. Потерев занемевшие руки и плечи, он поднялся наверх, выкупался, побрился и снова сошел вниз, чтобы забыться, уйдя с головой в работу, которая стала его единственным спасением после исчезновения Элизабет.

В середине утра, когда он уже наполовину просмотрел толстую пачку корреспонденции, вошел дворецкий и вручил ему конверт с письмом от Александры

Таунсенд. Ян вскрыл конверт, и из него выпало банковское извещение, но он сперва прочитал коротенькую записку Александры. "Это от Элизабет, – писала

Алекс. – Она продала Хэвенхёрст". Ян вскочил на ноги и дочитал: «Мне поручено передать вам, что здесь полная стоимость, включая проценты, изумрудного гарнитура, который она продала и который, по ее глубокому убеждению, является исключительно вашей собственностью».

Ян подобрал банковское извещение, к которому был приложен маленький листок бумаги. На нем Элизабет собственноручно изложила, откуда взялась указанная сумма, в которую входила не только стоимость самих изумрудов, но также проценты, набежавшие с того момента, как она продала гарнитур, и до того момента, как внесла деньги на его счет в банке.

Слезы защипали ему глаза, но плечи затряслись от беззвучного смеха –

Элизабет заплатила ему на полпроцента меньше обще принятого.

Через полчаса Ян стоял в холле дома Таунсендов и просил дворецкого доложить о нем Александре. Его проводили в гостиную, где вскоре появилась

Александра.

– Мне было интересно, придете ли вы сюда после этой записки, – ядовито сказала она, сердито сверкая голубыми глазами. – Вы имеете какое-нибудь представление, что для нее значит… значил Хэверхёрст?

– Я верну его ей, – пообещал Ян с мрачной улыбкой. – Где она?

Нежность в его глазах и голосе заставила Александру раскрыть рот.