Благословение небес

– Леди Элизабет, леди Берта!

Берта испуганно ойкнула и быстро утерла нос платком. Элизабет взглянула на облаченного в атлас мужчину, который и сам напоминал так любимых им купидонов, и грубая реальность ее положения вновь предстала перед ней со всей ясностью. Его появление как холодный душ мгновенно отрезвило ее, и смех замер у нее на устах. Она вперила глаза в пол, прокручивая в уме свой план и пытаясь внушить себе уверенность в реальность его выполнения. План должен сработать, потому что, если у нее ничего не получится, этот стареющий любитель купидонов может стать ее мужем.

– Мои дорогие, дорогие леди, – заворковал сэр Фрэнсис, стремительно двигаясь им навстречу, – ах, какой приятный долгожданный сюрприз! – Этикет требовал, чтобы он сперва поздоровался с более старшей леди, и потому он повернулся к Берте. Сэр Фрэнсис взял потную руку Берты и прижался к ней губами. – Позвольте представиться. Сэр Фрэнсис Белховен.

Леди Берта присела, глядя на него расширившимися от страха глазами и продолжая прижимать к лицу платок. К его несказанному удивлению, она ничего не ответила – не сказала, как ей приятно с ним познакомиться, не справилась о здоровье. Вместо этого она снова присела. И еще раз.

– В этом нет нужды, – сказал он, скрывая растерянность за чрезмерной веселостью, – я всего лишь рыцарь, не герцог и даже не граф.

Леди Берта присела еще раз, и Элизабет резко ткнула ее локтем в бок.

– Как жизнь? – наконец разомкнула уста полнотелая «леди». Элизабет предприняла слабую попытку оправдать поведение Берты.

– Моя тетя немножко… э-э-э… застенчива с незнакомыми, – произнесла она еле слышно.

При звуках тихого музыкального голоса Элизабет Кэмерон кровь снова заиграла в жилах сэра Фрэнсиса. Он нетерпеливо повернулся к своей будущей невесте и тут заметил, что это его бюст она прижимает к своей груди так бережно и с такой любовью. Он не мог сдержать удовольствия при виде этой картины.

– Я знал, что именно так все между нами и будет – без притворства и девичьей стыдливости, – с сияющим лицом объявил он, не замечая настороженного взгляда Элизабет, и взял из ее рук бюст. – Но, любовь моя, к чему ласкать холодный камень, в то время как перед вами я сам, так сказать, во плоти.

Элизабет онемела от подобного предложения и молча наблюдала, как он поставил бюст на место и выжидательно повернулся к ней, словно надеясь – а он действительно надеялся, – что она сейчас подойдет к нему и прижмет его лысеющую голову к своей груди. Ее ум отказывался работать в такой ситуации.

– Я… я хотела попросить вас об услуге, сэр Фрэнсис, – вдруг выпалила она.

– Все, что угодно, моя дорогая, – осипшим голосом проворковал он.

– Я бы хотела отдохнуть перед ужином. Он отступил с разочарованным видом, но потом вспомнил о приличиях и нехотя кивнул.

– Мы здесь ужинаем в половине девятого.

И тут сэр Фрэнсис впервые как следует разглядел ее. Воспоминания о прелестном лице и еще более прелестном теле Элизабет Камерон были так сильны, что до сих пор он видел перед собой только ту, прежнюю леди Элизабет. Теперь же он наконец заметил темное некрасивое платье и строгую прическу, скрывающую пышность волос. Взгляд его упал на висевший на ее шее железный крест, и он в ужасе отпрянул.

– О-о… и еще, моя дорогая, у меня сегодня будет несколько гостей, – он выразительно посмотрел на ее платье, – думаю, вам следует это знать, поскольку вы наверняка захотите одеться соответствующим образом.

Элизабет снесла это оскорбление, пребывая все в том же полупарализованном состоянии, в которое впала при его появлении. Только когда дверь за ним захлопнулась, она нашла наконец в себе силы пошевелиться.

– Берта, – сказала она, падая на стул, – ну что ты расприседалась! Так он догадается, что ты горничная, еще раньше, чем начнется ужин! И мы никогда не выпутаемся.

– Ну, знаете ли! – возмущенно воскликнула обиженная Берта. – Я по крайней мере не прижимала к груди его голову!

– Ну ладно, будем надеяться, в следующий раз у нас получится лучше, – Элизабет бросила извиняющийся взгляд через плечо, и надежда в ее голосе сменилось решимостью. – Мы просто обязаны постараться. Завтра нас уже не должно здесь быть. Самое позднее – послезавтра.

– Дворецкий пялился на мою грудь, – пожаловалась Берта. – –Я видела!

Элизабет безрадостно усмехнулась.

– А лакей пялился на мою. В этом доме ни одна женщина не может чувствовать себя в безопасности. Ну ничего. Может быть, нам сейчас и страшновато, но это нормальный страх актера перед выступлением. Мы ведь с тобой новички, сегодня наше первое выступление. И мы сыграем свою роль на «отлично». Вот увидишь. Чего бы мне это ни стоило, я справлюсь.