Привкус горечи

Глава шестая

— Пока ее личность не установлена, вам действительно нет смысла оставаться здесь. — Как и следовало ожидать, они не нашли у девушки никаких документов.

— Сейчас я не могу установить личность, но уверен, позже я все выясню. — Когда девушку перекладывали с носилок на больничную каталку, инспектор хотел спросить о ее конечностях, обессиленных и обмякших, словно у трупа... у тушки маленького убитого кролика, но замялся, не зная, с чего начать. — Мы подождем, что нам скажет врач, а потом уедем.

— Ну, если вы не собираетесь ждать, когда она придет в себя и расскажет о том, что случилось.

— Нет-нет... Боюсь, мы знаем, что случилось. Мы преследовали эту машину.

У медсестры не было времени на разговоры. Санитары в сопровождении двух полицейских доставили еще нескольких пострадавших. Только что зафиксировали смерть от сердечного приступа недавно поступившего мужчины. Его жена, рыдая, в отчаянии била кулаками молодого доктора в грудь. У стены в ряд на пластмассовых стульях сидели трое или четверо мужчин с легкими повреждениями. Серые лица говорили о том, что силы их покидают в ожидании, пока у них на глазах занимаются более сложными травмами.

Лоренцини сказал:

— Я принесу кофе из кофейной машины. — И они тоже расселись на жестких красных стульях и принялись мелкими глотками потягивать горячий кофе, обжигая пальцы о маленькие пластиковые чашки.

— Вы свяжетесь с Дори?

— Попытаюсь. Надеюсь, к этому времени она уже вышла замуж. Если нет, то этот случай был последней каплей. Не важно, ее это подружка или нет.

— Вы так думаете? Мне всегда казалось, что она может о себе позаботиться.

— Они всегда кажутся более стойкими, чем есть на самом деле. В действительности с ними обходятся грубо и жестоко, и они таким образом защищаются и прячутся за твердой скорлупой.

— Возможно, вы правы. Вон там, в конце коридора, есть мусорное ведро. — Лоренцини выбросил чашки и зевнул. — Господи, какой же сегодня длинный день. Как прошел ваш визит на виллу?

— Никак. Во всяком случае, я съездил туда, но сэр Кристофер плохо себя чувствовал. Он недавно перенес микроинсульт, и теперь ему нельзя ни напрягаться, ни волноваться. Он рассказывал, что в детстве страдал ревматизмом.

— А, как моя мама. У нее было два или три микроинсульта, и от последнего она умерла. Сердечные клапаны разрушаются, их частицы свободно циркулируют, блокируя кровообращение. Это значит, вам опять придется туда тащиться? Три посещения из-за украденной расчески или что там было? Богачам закон не писан.

— Хм... но оказывается, богачи тоже страдают ревматизмом...

В этот раз с сэром Кристофером инспектор не встретился. Однако этот визит в некоторой степени удовлетворил его любопытство в отношении повседневной жизни богатого человека. В каком-то смысле это заставило его ворчать пуще прежнего, особенно что касается отсутствия соответствующего персонала в таком большом поместье. У ворот его встретил молодой иностранец, садовник, высокий блондин, и сказал, что ему велено отвезти инспектора к экономке на машине. Инспектор предложил пройтись пешком. По переносной рации уоки-токи юноша сообщил шоферу о том, что тот свободен, и они отправились к вилле.

— Ваш водитель может зайти во флигель, — сказал молодой садовник.

— Нет-нет. Он очень хорошо припарковался здесь в тени. — Пешая прогулка дает возможность задать пару импровизированных вопросов. — Это ваша основная работа?

— В саду — да, то есть... В данный момент я работаю здесь, потому что у меня каникулы. Я приехал из Англии, изучаю там садоводство в колледже.

— Вы из Англии? Вы хорошо говорите по-итальянски.

— Для иностранца, вы имеете в виду. Конечно, я ведь научился флорентийскому акценту у других садовников. Поверьте, это лучше, чем тот ужасный английский акцент, который вырабатывается, когда учишь язык, вместо того чтобы просто разговаривать на нем. По-любому, работа здесь лишь украшает мое резюме, а я приезжаю сюда уже четвертый раз. Я бы хотел, когда получу диплом, остаться здесь навсегда. — Он замедлил шаг, повернулся к инспектору и, понизив голос, хотя вокруг не было ни души, сказал: — На самом деле я вроде бедного родственника.

— Родственника?

— Дальнего. Очень дальнего и очень бедного, — засмеялся он. В темно-голубых глазах юноши засверкали веселые искорки, но говорить он продолжал шепотом. — Моя мать приходится ему дальней родственницей. Внучка троюродного брата или что-то вроде этого, кого-то, кто женат на ком-то из семьи матери сэра Кристофера. Она написала обо мне сэру Кристоферу, потом мы получили вежливый ответ, и вот я здесь.