Нечто чудесное

Джордан смотрел в ее прекрасное бледное лицо, хорошо сознавая, что заслужил ее ненависть и презрение. Теперь, ясно увидев глубину собственной глупости и бессердечия, он ожидал, что она навсегда изгонит его из своей жизни.

Однако Александра продолжала молчать, и Джордан почувствовал себя обязанным сказать за нее все, что она должна была объяснить ему.

– Мое поведение по отношению к тебе было непростительным, – сухо начал он, и звук его голоса наполнил Алекс тоскливым предчувствием. – И естественно, трудно ожидать, что после этого ты захочешь остаться моей женой. Когда ты достаточно поправишься, чтобы уехать, я дам тебе чек на полмиллиона фунтов. И если понадобится… – Он остановился и откашлялся, словно не мог говорить. – Если тебе понадобится больше, только скажи. Все, что принадлежит мне, навсегда остается твоим.

Александра слушала эту речь со смесью нежности, гнева и неверия. И уже хотела ответить, когда Джордан снова откашлялся и добавил:

– Я должен еще кое-что сказать. Перед нашим отъездом из Лондона Филберт поведал о том, что ты перенесла, считая меня мертвым, и как терзалась, когда приехала в столицу. Все общество над тобой смеялось, и лишь Тони развеял в прах твои иллюзии. Большая часть того, что ты слышала обо мне, – правда. Однако мне хотелось бы, чтобы ты знала: я не спал с Элиз Грандо в ту ночь, когда приходил к ней в дом.

Джордан замолчал и вгляделся в лицо жены, словно бессознательно запоминая каждую черточку, чтобы всегда иметь перед глазами ее образ в продолжение последующих бесконечно пустых, простиравшихся перед ним, словно пустыня, лет. Он молча смотрел на нее, понимая, что перед ним воплощение всех надежд и грез, так долго хранимых в сердце. Александра – сама доброта, нежность и доверие. И любовь. Цветы, растущие на склонах холмов, и смех, доносящийся с лугов.

Вынуждая себя сказать все, что намеревался, и затем исчезнуть из ее жизни навсегда, Джордан глубоко вздохнул и неверным голосом пробормотал:

– Филберт также рассказал о твоем отце и о том, что случилось после его смерти. Я не могу излечить нанесенную им рану, но хочу дать тебе это… Он протянул руку, и Александра увидела длинный плоский бархатный футляр. Она взяла его и дрожащими пальцами открыла защелку.

На белом атласе лежал самый большой рубин из всех, которые она когда-либо видела, прикрепленный к тонкой золотой цепочке и ограненный в форме сердца. Рядом, в небольшом углублении, лежало еще одно сердечко, на этот раз изумрудное, в бриллиантовой оправе. Около него переливалась сотнями огней огромная бриллиантовая слеза.

Сжав губы, чтобы Джордан не заметил, как они дрожат, Александра подняла глаза.

– Наверное… – прошептала она, силясь улыбнуться, – я надену рубин в день Королевских скачек, когда придется повязать свою ленту тебе на рукав…

Джордан, вскрикнув, схватил ее в объятия.

– Ну а теперь, когда ты высказал все это, – произнесла она много позже, когда он наконец оторвался от ее губ и поднял голову, – не можешь ли выговорить еще всего три слова: «я тебя люблю»? Знаешь, я так ждала, что услышу их, с тех пор как ты начал, и…

– Я люблю тебя, – неистово выдохнул он.

– Я люблю тебя, – прошептал он тихо, зарываясь лицом в ее волосы.

– Я люблю тебя, – простонал он, целуя ее губы.

Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя…

Эпилог

Джордан затаив дыхание смотрел на малютку сына и, не зная, что сказать, но совершенно не желая лишиться удовольствия держать новорожденного, решил дать ему отцовский совет.

– Когда-нибудь, сынок, тебе придется выбрать жену, и, поскольку крайне важно знать, как делаются подобные вещи, я расскажу тебе сказку.

Жил-был когда-то высокомерный, циничный, надменный человек. Мы назовем его… – Джордан немного поколебался, – …герцогом Хоторном.

Стоя в дверях, Александра, не замеченная мужем, торопливо проглотила смешок, а Джордан тем временем продолжал:

– Этот герцог был злобным, дурным распутником, не видевшим искренности и доброты ни в ком и ни в чем, особенно в себе. Но в одну роковую ночь он попал в засаду, устроенную бандитами, и как раз в ту минуту, когда его жизнь, казалось, пришла к бесславному концу, ему на помощь поспешил рыцарь в ржавых доспехах на тощей кляче.

Вместе им удалось усмирить разбойников, но рыцарь ушибся и потерял сознание.

Жестокий герцог расстегнул его панцирь и снял шлем, но, к своему удивлению, обнаружил, что рыцарь был вовсе не мужчиной, а леди, маленькой, изящной, с курчавым волосами и самыми длинными ресницами на свете. А когда она открыла глаза, оказалось, что они похожи на два огромных аквамарина. Злой герцог с каменным сердцем взглянул в эти глаза, и то, что он увидел, поразило его до глубины души и навсегда.