Нечто чудесное

– Я сказал «с глазу на глаз»! – рявкнул он, и Александра с внезапной ясностью осознала, что под бесстрастной маской кипит неистовая ярость. Однако прежде чем она успела собраться с мыслями или хотя бы пробормотать подобающие случаю вежливые слова, герцогиня быстро поднялась и знаком велела Тони и дяде Монти следовать за ней.

Дверь закрылась за ними со зловещим стуком, и Александра осталась наедине с возвратившимся из царства теней мужем.

Чуть приподняв ресницы, она наблюдала, как Джордан направляется к столу и наливает себе шампанского. Воспользовавшись тем, что он на мгновение отвлекся, Александра присмотрелась получше, и увиденное повергло ее & ужас. Боже, как же она была когда-то наивна и влюблена, считая этого человека мягким! Да в нем нет ни капли мягкости и доброты! Подумать только, что она сравнивала его с великолепным Давидом!

Но нет, вместо идеальной красоты черты загорелого лица Джордана Таунсенда отмечены печатью жестокого благородства, непререкаемой властности и холодной решимости. Александра вздрогнула, заметив, каким презрительным цинизмом светятся его глаза, сколько уничтожающей насмешки слышится в каждом слове! Давным-давно она уверяла себя, что его серые глаза нежны, словно небо после летнего дождя, но теперь они казались ей колючими льдинками. О да, он красив, неотразимо красив, но так могут считать лишь те, кого привлекают смуглые, агрессивные, вызывающе чувственные мужчины. Она… она не относится к их числу.

Пытаясь найти слова, которыми можно было бы всего доходчивее объяснить свои чувства в этот момент, она тоже приблизилась к столу и налила шампанского, совершенно забыв о том, что не притронулась к первому бокалу. Оглядевшись в поисках ближайшего стула, она все-таки решила остаться на ногах, чтобы Джордан не подавлял ее своим ростом и грозной силой.

Он снова подошел к камину и поднес бокал к губам, исподтишка наблюдая за женой. По-видимому, у нее лишь две возможные причины настаивать на этом разговоре. Первая состоит в том, что она искренне верит, будто влюблена в Тони, и поэтому хочет выйти за него замуж. В этом случае она признается во всем честно и откровенно, что вполне в ее характере. Или… или она попросту желает оставаться герцогиней Хоторн и потому готова стать женой любого, кто носит это имя. Тогда она постарается подольститься к Джордану, успокоить его милыми уловками, на которые женщины такие мастерицы. Но сначала подождет, пока его гнев немного остынет, – что она сейчас и делает.

Джордан допил шампанское и со стуком отставил бокал.

– Я жду, – нетерпеливо напомнил он. Александра подскочила от неожиданности и резко повернулась, возмущенная его убийственным тоном.

– Я… знаю, – произнесла она, исполненная решимости любой ценой заставить себя говорить с ним, не повышая голоса, и дать понять, что отныне не желает иметь с ним ничего общего и просит его поскорее разорвать этот брак. С другой стороны, Алекс не желала показать, как жестоко обидела, ранила и лишила ее иллюзий жестокая правда о похождениях Джордана и о причинах женитьбы на ней. Она ни за что не признается, как скорбела на глазах у всего света по первому сердцееду Лондона!

Однако с каждой минутой она понимала все яснее, что в своем нынешнем настроении Джордан вряд ли способен спокойно обсуждать столь щекотливую тему, как развод. Вероятнее всего, гнев его будет ужасен.

– Я не совсем уверена, с чего начать, – нерешительно пробормотала Алекс.

– В таком случае, – язвительно заметил Джордан, окидывая испепеляющим взглядом великолепный атласный подвенечный туалет, – позвольте мне внести несколько предложений. Если вы собираетесь мило всхлипывать и уверять, как тосковали по мне, боюсь, подобный наряд не совсем уместен. Было бы куда предусмотрительнее сначала переодеться. Кстати, он прелестен, но чересчур роскошен. Мне пришлось заплатить за него?

– Нет… то есть я точно не знаю…

– Не важно, – резко перебил он. – Сначала покончим с вашими загадками. Прежде всего вы сейчас вряд ли в том положении, чтобы броситься в мои объятия, заливаясь слезами радости, особенно еще и потому, что всего час назад готовились стать женой другого. Придется придумать что-то поизощреннее, чтобы умилостивить меня и добиться прощения.

– Добиться чего? – почти взвизгнула Александра, на мгновение презрев страх.

– Почему бы не начать с пространного описания глубины вашей скорби при известии о моей трагической кончине? – прорычал Джордан, не обращая внимания на взрыв праведного негодования Алекс. – Представляете, как мило? Потом, если вы сумеете выдавить одну-две слезинки, можете поведать, как оплакивали меня, молились за мою…