Наконец-то вместе

— Она действительно отдыхает? — неожиданно резко спросила доктор.

Джо откинулся на спинку стула и заглянул в гостиную, где предмет разговора смотрел на большую фотографию своего мужа на яхте. Лицо Ли было таким напряженным и грустным, что сердце сжималось.

— Она ведь не спит, верно? — догадалась доктор Уинтерс.

— Да.

— Я бы хотела приехать и повидаться с ней. Как по-вашему, это хорошая мысль?

— Может быть, — протянул он, но, вспомнив, как Бренна твердила, что зря доктору Уинтерс не позволили приехать вчера, уже энергичнее подтвердил:

— Разумеется. Хорошая.

— Как мы сможем это провернуть?

Джон поднес трубку к губам и понизил голос:

— Ну… если бы вы твердо заявили, что решили навестить сегодня миссис Мэннинг и ничего не желаете слушать, мне пришлось бы сказать ей это. Не думаю, что она в состоянии возражать и вообще спорить о чем бы то ни было.

— Ясно, — усмехнулась доктор Уинтерс, но тут же строгим, профессионально-хладнокровным голосом объявила так, будто они перед этим не перемолвились ни словом:

— Говорит доктор Уинтерс. Через несколько минут я буду у вас, чтобы увидеться с миссис Мэннинг. Пожалуйста, передайте, что я не желаю слышать никаких отказов.

— Хорошо, мэм, я обязательно передам, — кивнул Джо, но не успел повесить трубку, как ворчливый голос Хильды настиг его:

— Перед кем это ты так распинался?

Джо от неожиданности вздрогнул и обернулся.

— Это доктор Уинтерс. Настояла на приезде сюда. Сказала, что не потерпит никаких отказов.

Хильда уставилась на него с гневным презрением.

— Ну да, конечно, а та тряпка, что я держу, вовсе не тряпка, а птичка!

— То есть хочешь сказать, что я вру? — прорычал Джо.

— Хочу сказать, что нечего лезть в чужие дела, — парировала она и, обойдя его, величественно направилась в прачечную. Как ни странно, при этом она даже не пригрозила обличить Джо или помешать его планам.

О'Хара робко вошел в гостиную и, откашлявшись, пробормотал:

— Не хотелось бы тревожить вас, миссис Мэннинг, но… Женщина на диване встрепенулась и, прежде чем обернуться, поспешно вытерла слезы с мокрых щек.

— Да, Джо? — спросила она, безуспешно пытаясь улыбнуться и принять спокойный вид.

— Только что звонила доктор Уинтерс. Сказала, что сейчас приедет…

— Ты не объяснил, что я сплю и никого не принимаю?

— Объяснил, но она ничего не пожелала слышать.

В первый момент Ли удивилась, потом рассердилась, но тут же сдалась.

— Похоже на Шейлу, — вздохнула она и, видя смущенный взгляд Джо, добавила:

— Не беспокойтесь, Джо. Мне уже давно следовало поговорить с ней. Она мой хороший друг.

— Кому, как не друзьям, помогать в беде, — кивнул Джо.

Ли не думала, что разговор принесет какую-то пользу, но Шейла единственная, с кем можно быть полностью откровенной. Именно она была свидетелем трудностей, возникших в браке Ли и Логана. Именно она помогла с ними справиться.

В начале их супружеской жизни Ли зарабатывала больше, в то время как Логан принес в их семью только высокое происхождение и страстное желание видеть успех жены, превосходившее даже устремления Ли. Использовав все связи семьи, чтобы познакомить Ли с каждым, кто имел хоть какое-то влияние в бродвейских театрах, Логан целиком и полностью посвятил себя одной цели — восстановлению фамильного состояния, растраченного дедом на оплату баснословных карточных долгов и рискованные махинации.

Любовь к игре была семейной чертой Мэннингов, но за исключением того же злополучного деда остальные также обладали прекрасным деловым чутьем. Прапрадед Логана, Сайрус Мэннинг, сумел создать симпатичную маленькую империю консервированной продукции только для того, чтобы вложить все деньги в масштабную игру на тканях, за которой последовала еще более монументальная — на нефти. Логан, по примеру предка, был всегда готов сыграть по крупной. И, как все затеи старого Сайруса, начинания праправнука почти неизменно окупались.

К тому времени, когда супруги отпраздновали одиннадцатую годовщину свадьбы, Логан преуспел выше всякой меры, а актерская слава Ли распространилась далеко за пределами Америки. Она хотела реже появляться на сцене и больше отдыхать, но Логан не мог понять ее рассуждений. Как бы хорошо ни шли дела, его постоянно обуревала жажда расширить поле деятельности, вложить деньги в другое, еще более рискованное, предприятие. Он не желал ни остановиться, ни сбавить скорость. Постоянные старания преуспеть давались тяжелой ценой: работой по шестнадцать часов в сутки, месяцами без отпуска, пусть самого короткого. И это еще не все. Иногда они неделями не занимались любовью…