Рай. Том 2

— Они не посмеют сделать это из-за такой малости! — воскликнул Мэтт с презрением, казалось, ничуть не встревоженный.

— Могут и посмеют.

— На твоем месте, я бы назначил новый совет директоров.

— Хотела бы я последовать твоему совету, — сухо улыбнулась Мередит. — И насколько понимаю, твои директора делают все, что угодно тебе?

Дождавшись его кивка, она вздохнула.

— К сожалению, ни я, ни мой отец не контролируем наш совет. Мало того, что я женщина, я еще и очень молода, и они вовсе не горели желанием видеть меня на посту и, о, президента. Неужели не видишь, как я расстроена?

— Ты способный, сведущий администратор, и это все, что должно их волновать. Если они созовут совещание и пригрозят тебя сместить, не защищайся, а нападай. Ты не торгуешь наркотиками, не управляешь публичным домом и всего-навсего присутствовала при драке.

— Именно это ты и сказал бы им? Насчет наркотиков и публичного дома?

— Нет, — покачал он головой. — Я послал бы их в задницу.

Мередит неожиданно фыркнула, представив лица директоров, вздумай она последовать совету мужа.

— Надеюсь, это несерьезно? — осведомилась она, видя, что Мэтт, кажется, не разделяет ее веселья.

— Совершенно серьезно. Конечно, необязательно выражаться такими словами, можно и помягче, но смысл в том, что нельзя прожить жизнь, угождая всем. Чем больше будешь стараться, тем сильнее они будут давить лишь для того, чтобы иметь удовольствие видеть, как ты пляшешь под их дудку.

Мередит знала, что он прав, но только не в этих обстоятельствах. Прежде всего, ей совершенно не хотелось навлекать на себя гнев совета, во-вторых, она пыталась использовать свое положение, чтобы выиграть во времени. Она любила Мэтта, но он еще оставался для нее совершенно незнакомым человеком. Мередит не была готова связать с ним жизнь. Нет, только когда она будет твердо уверена, что тот рай, который он обещал ей, действительно существует. Но по выражению лица Мэтта она с ужасом почувствовала, что он догадывается о ее мотивах. И следующие слова подтвердили это подозрение:

— Раньше или позже, Мередит, тебе придется рискнуть и полностью мне довериться. Иначе получается, что ты обманываешь меня и себя. Нельзя стоять на обочине жизни и делать маленькие ставки на исход борьбы. Либо ты бросаешься в омут вниз головой и рискуешь всем, чтобы сыграть по-крупному, либо лучше вообще не играть. Но кто не играет, тот не выигрывает.

Мередит подумала, что, с одной стороны, это весьма привлекательная, а с другой — ужасающая философия, гораздо более подходящая ему, чем ей.

— Как насчет компромисса? — предложила она с неотразимой улыбкой.

— Почему бы мне действительно не нырнуть… только не в омут, а на мелководье и остаться там, пока не привыкну?

После нескольких мгновений напряженного молчания Мэтт кивнул.

— И надолго?

— Не очень.

— А пока ты мучишься размышлениями, как глубоко осмелишься зайти, что прикажешь делать мне? Ждать, терзаться и гадать, не сумеет ли твой папочка снова убедить тебя бросить мужа и поскорее подать на развод?

— У меня достаточно мужества, чтобы выстоять против отца, независимо от того, станет ли он на нашу точку зрения или нет, — вскинулась она так свирепо, что Мэтт даже улыбнулся. — Меня волнует другое — согласишься ли ты пойти ему навстречу и помириться, если, конечно, он все поймет? Ради меня!

Она ожидала, что Мэтт согласится, но совсем забыла, как сильна его ненависть. Он покачал головой:

— Сначала нам нужно свести счеты, и условия буду ставить я.

— Он очень болен, Мэтт, — предостерегла Мередит, охваченная ужасным предчувствием беды. — И не перенесет удара.

— Попытаюсь не забывать об этом, — коротко бросил Мэтт, но взгляд его тут же смягчился:

— Ну а теперь: кто где будет спать ночью?

— Как по-твоему, те репортеры, которые видели, как ты вошел сюда, все еще торчат под дверью?

— Возможно, один-два, из самых упрямых. Мередит прикусила губу, не в силах попросить его уйти, но зная, что Мэтт не должен оставаться.

— Тогда ты не можешь ночевать здесь, верно?

— Очевидно, нет, — процедил он таким тоном, что Мередит со стыдом почувствовала себя последней трусихой.

Мэтт заметил, как мрачно потемнели ее глаза, и наконец улыбнулся:

— Хорошо, отправлюсь домой и проведу ночь один. Это мне наказание за то, что вчера подрался с Паркером. Кстати о драке. Правда, виноват я, потому что именно мое замечание заставило твоего подвыпившего жениха броситься на меня, но, поверь, я сам не сознавал, что происходит, потому что все это время смотрел на тебя, а в следующую секунду краем глаза заметил кулак, летящий прямо в лицо. Мне показалось, что это какой-то пьяница в баре решил» немного развлечься, и я действовал чисто инстинктивно.