Рай. Том 2

Глаза Фаррела сузились, но как только Стюарт открыл рот, чтобы попытаться найти убедительные аргументы, Мэтт поспешно поставил инициалы у каждого пункта и швырнул документ Стюарту.

— Вы ей посоветовали хранить все в секрете, — спросил он, — или это идея Мередит?

— Ее, — ответил Стюарт, и поскольку умирал от нетерпения увидеть, какова будет реакция Фаррела, вкрадчиво добавил:

— Послушайся она моего совета, попросту вышвырнула бы это соглашение в мусорную корзину.

Фаррел отодвинулся, изучая Стюарта с раздражающей настойчивостью и чем-то вроде уважения. — Если бы она сделала это, — возразил он, — пришлось бы рискнуть здоровьем и добрым именем отца.

— Она ничем не рисковала, — спокойно объявил Стюарт. — Вы попросту блефовали. — Собеседник молча поднял брови, поэтому Стюарт смело ринулся в бой. — То, что вы делаете, неэтично и бесчеловечно. Либо вы действительно редкостный ублюдок, либо спятили, либо влюблены в нее. Которое из трех?

— Определенно первое, — ответил Фаррел. — Возможно, второе. Вероятно, третье. А может, и все вместе. Вам решать.

— Я уже решил.

— И что именно?

— Первое и третье, — ответил Стюарт, внезапно придя в восторг при виде легкой нерешительной улыбки Фаррела, которой тот встретил безошибочные выводы адвоката.

— Что вы знаете о Мередит? — спросил Стюарт, сделав еще глоток виски, полный решимости получить доказательства влюбленности Мэтта.

— Только то, что читал в журналах и газетах за последние одиннадцать лет. Предпочитаю обнаружить остальное сам.

Для человека, постаравшегося узнать об адвокате все, вплоть до размеров обуви, и предположительно думавшего исключительно о мести, Фаррел казался удивительно небрежным; неужели он не позаботился провести такую же тщательную проверку Мередит? Стюарт посчитал это хорошим признаком.

— Значит, вам неизвестны всякие мелочи, — заметил адвокат, продолжая наблюдать за Фаррелом поверх стакана, — вроде той, что после первого курса в колледже ходили слухи, будто у нее был роман, закончившийся трагически, и поэтому она не желает ни с кем встречаться. По всей видимости, именно вы были тому причиной.

Он помолчал, заметив пламя, метнувшееся в глазах Фаррела, которое тот безуспешно пытался скрыть, поднеся стакан к губам.

— И конечно, — продолжал Стюарт, — вы не знали, что на втором курсе отвергнутый Мередит парень пустил сплетню, что она либо лесбиянка, либо фригидна. И если бы не заступничество Лайзы Понтини, встречавшейся с президентом братства, в котором состоял тот парнишка, у Мередит было бы немало неприятностей. Все и каждый знали, что Лайза отнюдь не лесбиянка и настолько предана Мередит, что с помощью своего дружка сделала из несчастного болвана всеобщее посмешище, так что больше ни один человек не смел считать Мередит лесбиянкой. Однако все были уверены в ее фригидности. В колледже ее прозвали «снежной королевой». Когда она вернулась сюда, прозвище осталось, но она была так чертовски хороша, что это лишь добавляло ей привлекательности, потому что бросало вызов всем мужчинам. Кроме того, показаться на людях с Мередит Бенкрофт, иметь возможность весь вечер любоваться этим ослепительным лицом считалось такой честью, способной удовлетворить даже самое больное самолюбие, что уже не имело значения, согласится ли она переспать с тобой или нет.

Стюарт выжидал, надеясь, что Фаррел в конце концов попадется на удочку, станет задавать вопросы и выдаст свои настоящие чувства, но Фаррел либо ничего не испытывал к ней, либо был слишком умен, чтобы обронить хоть один намек и рисковать. Ведь если адвокат расскажет своей клиентке о том, как влюблен в нее муж, то можно разорвать документ, поскольку ясно, что угрозы не будут приведены в исполнение.

Совершенно нелогично убежденный в собственной правоте, Стюарт лениво осведомился:

— Могу я спросить вас кое о чем?

— Спросить можно, — подчеркнул Фаррел.

— Что заставило вас вести осаду командой из двух адвокатов, особенно известных своими жестокими и деспотичными методами и железной хваткой?

Несколько мгновений Стюарту казалось, что Фаррел не собирается отвечать, но тот немедленно признался, иронически усмехаясь:

— Это было тактической ошибкой с моей стороны. Слишком я спешил подготовить соглашение к сегодняшнему дню и не объяснил Левинсону и Пирсону, что прошу убедить ее подписать, а вовсе не вынуждать и не запугивать.