Сладкие слова соблазна

Расстелив одеяло на земле, расчищенной от снега, Тирлох улегся на него и накрылся двумя другими толстыми одеялами. Под рукой лежал хворост, чтобы можно было подбросить в костер. «Все, это последняя ночь, — пообещал он себе. — Как только рассветет, отправлюсь домой — к Плезанс и Мойре». Закрывая глаза, он слабо улыбнулся. От одной мысли о Плезанс ему стало намного теплее.

Крадясь по безлиственному подлеску, Люсьен Дюбуа достал нож из ножен, привязанных к бедру, и бесшумно приблизился к спящему. Просто невероятно: он застал своего врага одного и таким беззащитным! Люсьен почесал густую бороду рукой в рукавице, потом натянул вязаную шапку поглубже на уши. Он придумал навести на Тирлоха разъяренного медведя, и это был блестящий план, как обидно, что он сорвался! Второго удобного случая пришлось ждать долго.

Он усмехнулся и крепче сжал нож в руке, разглядывая свою жертву в тускло-сером свете приближающегося дня. «Тирлох О'Дун теряет силу, — подумал Люсьен, подбираясь поближе к спящей фигуре врага. — Этот человек слишком долго был в плену у женщин и безвылазно сидел в доме. Сейчас он заплатит за эту слабость!» Люсьен чуть не засмеялся, почувствовав запах победы.

Остановившись в шаге от Тирлоха, Люсьен приготовился к нападению. Вот это будет удача — заполучить скальп Тирлоха О'Дуна! Этого человека уважают и друзья, и враги. Люсьен с удовольствием докажет им всем, как сильно они ошибаются.

Он поднял нож, чтобы вонзить его в Тирлоха, но в ту же секунду сильная рука схватила его за запястье, предотвратив удар. Перед Люсьеном возникло каменно-суровое лицо Тирлоха. Получив мощный удар в челюсть и завопив от слепой ярости, Люсьен отлетел назад и распластался на мерзлой земле.

Отбросив в сторону одеяла, Тирлох вскочил на ноги с ножом в одной руке и пистолетом в другой. Люсьен медленно поднялся. Тирлох прицелился и выстрелил. Проклятие! Нечеловечески везучий Люсьен успел отпрыгнуть в сторону, избежав пули. Времени перезаряжать пистолет не было.

— Итак, mon ami, — протянул Люсьен, подходя к Тирлоху и ловко перебрасывая нож из руки в руку, — вот мы и встретились лицом к лицу, как и подобает мужчинам.

— Ты не мужчина, ты зверь. — Тирлох повторял каждый шаг Люсьена, и в конце концов они начали медленно кружить друг перед другом. — Самый гадкий зверь из всех, какие живут на свете. Подлое пресмыкающееся, которое изнасиловало женщину и избило ее до полусмерти. Тебе давно пора заплатить за это преступление, Люсьен.

— Преступление? Какое преступление? — Люсьен тонко, по-бабьи рассмеялся. — Твоя мать умоляла меня, чтобы я взял ее. Она была похотливой белой сучкой и так громко кричала от удовольствия, что я чуть не оглох, пока ее трахал.

Тирлох сцепил зубы, пытаясь обуздать свой гнев. Он знал, что Люсьен нарочно его раззадоривает — хочет, чтобы он не раздумывая кинулся в драку. Старый трюк! Конечно, ему противно слушать, как этот подонок поливает грязью его покойную мать, но рисковать жизнью он не будет.

Он внимательно разглядывал своего старого недруга, пока они обходили друг друга по кругу, выжидая момента, удобного для удара. Под тяжелым пальто из домотканой шерсти виднелись грязные рваные штаны из оленьей кожи со шнуровкой на икрах, плотно облегавшие кривоватые ноги. Пальто тоже было грязным и протертым на локтях.

Плачевное состояние костюма Люсьена потрясло Тирлоха. Этот негодяй всегда заботился о своей внешности, зарабатывая если не тяжелым трудом, то воровством. Значит, теперь у него нет ни денег, чтобы купить себе новую одежду, ни женщины, которая починила бы старую? Похоже, Люсьен стал совсем одержимым и гораздо более опасным, чем раньше.

Нижнюю половину узкого лица Люсьена почти полностью скрывала густая, черная с проседью, борода. Черные сальные волосы были заплетены в две жидкие косички, голову прикрывала замызганная вязаная шапка. Люсьен выглядел злобным безумцем, каким и был на самом деле; он уже не мог спрятать свою извращенную душу под приятной наружностью и добротной одеждой.

Наконец Тирлох посмотрел Люсьену прямо в глаза. Раньше эти глаза были очень похожи на глаза Мойры, и часто, глядя на девочку, он испытывал острую боль в сердце, вспоминая, кто ее отец. Сейчас это сходство исчезло. Глаза Люсьена потемнели от ненависти, гнева и безумия. Та тонкая нить, которая связывала Люсьена с разумным миром, оборвалась, и он полностью утратил сходство со своей внебрачной дочерью.