Блондинка или брюнетка?

Он проснулся, когда Джон, принесший ужин, постучал в дверь каюты. Медленно приподнявшись, Эван вдруг понял, что Бьянки рядом нет, и едва не набросился на Джона с бранью. Однако сдержался, решив, что жене просто захотелось побыть одной и она вовсе не хотела обидеть его. Быстро одевшись, Эван направился к каюте Бьянки. Несколько раз постучав, приоткрыл дверь.

Бьянка сидела на кровати. Вопреки его ожиданиям она не переоделась к ужину — была все в том же зеленом платье. Она даже не расчесала волосы, обрамлявшие ее печальное лицо.

— Уходи, оставь меня в покое.

— Оставить тебя в покое? — изумился Эван. — Ты не можешь так говорить после того, что было между нами. Я решил, что ты вернулась ко мне. По крайней мере я почувствовал…

— Замолчи! — закричала Бьянка. — Мне очень жаль, что это произошло. И я больше не подойду к твоей каюте.

— Да ты с ума сошла! — воскликнул Эван. Он прошел в каюту и, взяв жену за руку, заставил ее подняться. — Ты будешь ужинать со мной каждый вечер. Я — капитан «Авроры», и мое слово здесь закон! — Эван отвел Бьянку в свою каюту и усадил за стол.

Она опасливо взглянула на мужа.

— Я уже сказала, что очень сожалею… Сожалею о том, что это произошло.

Эван нахмурился:

— Но я все еще твой муж, Бьянка, и у меня есть определенные права. Правда, пока что я прошу тебя всего лишь поужинать со мной.

Бьянка бросила на колени салфетку. Вновь отгородившись от мужа стеной молчания, она склонилась над своей тарелкой. Наконец Эван не выдержал и заговорил:

— Что ж, карта готова, и ты можешь проводить все дни в каюте или на палубе — где пожелаешь. Но вечерами ты должна сидеть за моим столом, советую не забывать об этом.

Бьянка молча поднялась из-за стола — она почти не притронулась к ужину — и, вернувшись в свою каюту, сразу же заперла за собой дверь. Однако Эван за ней не последовал, и она успокоилась. Вряд ли ей удалось объяснить мужу, что она вовсе не хотела его обидеть, когда покинула его постель. Но было ясно: Эван стремился лишь к одному — хотел найти убийцу брата; ей же требовалось совсем другое — доказательство его любви. Только вот сможет ли она прожить без него? Ведь каждое его прикосновение обжигало ее огнем желания…

Эван не знал, что предпринять. Каждый вечер Бьянка появлялась в его каюте, и ему казалось, что она становится все прекраснее. Но почему она была так холодна?.. Он снова и снова ругал себя за то, что не выбрал более быстроходное судно. Когда же «Аврора» наконец вошла в Средиземное море, ему стало еще тяжелее: мысль о том, что и последнюю ночь плавания придется провести в одиночестве, казалась невыносимой. В конце концов Эван решился… Когда Бьянка после ужина стала прощаться, он сказал:

— Сегодня ты останешься у меня. Ты моя жена, Бьянка, и эту ночь проведешь со мной. Если понадобится, я привяжу тебя к койке. Но почему бы тебе не остаться по собственной воле?

Каждый вечер Бьянка ожидала этого требования мужа и сейчас, как ни странно, даже испытывала облегчение. Она стала раздеваться. Эван дождался, когда жена предстанет перед ним совершенно обнаженной, затем разделся сам.

— Сегодня, Бьянка мы проведем вместе всю ночь. Если же утром ты захочешь покинуть меня, я отпущу тебя.

Бьянка забылась в жарких объятиях мужа. Она отдавалась ему со страстью и самозабвением. Однако при первых проблесках рассвета она снова покинула его, вернувшись в свою каюту.

Глава 24

Когда гондола отчалила от борта «Авроры», Бьянка не удержалась и оглянулась, чтобы последний раз посмотреть на мужа. Стоя у поручней, он махал ей рукой, и он по-прежнему был самым красивым мужчиной на свете.

Хотя Эван настоял, чтобы она осталась в последнюю ночь с ним, на следующий день он сдержал слово: как только они пришвартовались, он нанял гондолу, чтобы отправить жену на берег. Впрочем, Бьянка была уверена, что еще увидит мужа — ведь он обещал сообщить ей о своих поисках.

Вскоре вдали показался дворец Антонелли, и Бьянка вдруг подумала о том, что родители, возможно, не примут ее и отправят обратно к мужу. При мысли об этом она прослезилась.

Услышав шум внизу, Кэтрин поднялась с постели и подошла к балкону. Увидев дочь, она глазам своим не поверила.

— Бьянка, неужели ты?!

Бьянка, подхватив юбки, бросилась наверх. Но, едва взглянув на мать, замерла в изумлении. Кэтрин по-прежнему была прекрасна, однако под складками ее отделанного кружевами пеньюара явственно обозначилась полнота — Кэтрин ждала младенца. Проследив за взглядом дочери, она рассмеялась: