Истинные цвета

Снова и снова она вспоминала то лето в Барселоне. Те несколько дней невинного флирта в Коста-Брава с Ксавьером Фаргасом убеждали ее в том, что и сказка иногда становится былью. Потому-то, несмотря на все достоинства Сэма, внутренний голос нашептывал Нине, что ее возлюбленный — слишком земной человек. Ксавьер Фаргас, напротив, служил для нее олицетворением романтики.

Изабель с ней категорически не соглашалась, и это весьма удивляло Нину. А недавно, когда Нина рискнула заговорить о том, чтобы пригласить Ксавьера на свой шестнадцатый день рождения, Изабель и вовсе неодобрительно фыркнула:

— Не понимаю, зачем тебе Ксавьер Фаргас, если у тебя есть Сэм Хоффман?!

До шестнадцатилетия Нины оставалось всего две недели, но она до сих пор не могла решить, какое платье надеть и какую прическу сделать. Хотя с деньгами было туго — каждый лишний цент откладывался на обучение дочери в колледже, — Миранда все-таки устраивала торжество. Правда, его нельзя будет проводить в субботу — чтобы не отпугнуть постояльцев, и не стоит проводить допоздна — в понедельник в школу, но в программе обязательно надо предусмотреть танцы, огромный торт с шестнадцатью розами и, конечно, новое платье.

В тот день Нина и Изабель собирались отправиться за покупками после школы, но всю прошлую ночь не переставая валил снег, и когда утром им позвонила Ребекка Хоффман, которая вместе с подругами собиралась в Таос, девочки поспешно к ней присоединились.

— Только вот Миранда и Луис наверняка будут недовольны, если мы пропустим школу, — вдруг спохватилась Изабель.

— Они не узнают. — Нина уже поспешно одевалась. — Они только что ушли, я сама видела.

Изабель кивнула. Периодически Дюраны исчезали из дому на весь день, уходя в неизвестном направлении, чтобы заняться «так, какими-то делами».

— Как ты думаешь, куда они ходят? — спросила девочка, чье природное любопытство подогревалось отказом Дюранов сообщить хоть что-нибудь об этих отлучках.

— Кто знает? Лично я уже несколько лет не пытаюсь это выяснить.

— Что ж, — кивнула Изабель. — Где бы они ни были, главное — подальше от Таоса.

Когда с переломанной в нескольких местах ноги сняли гипс, Нина испытала новое потрясение.

— Чтобы заплатить за лечение, нам пришлось потратить деньги, которые откладывались на твое обучение в колледже, — произнес Луис. — Я говорил в банке насчет кредита, но даже если его дадут, тебе все равно нужна стипендия.

У Нины словно земля ушла из-под ног. Все дальнейшее она воспринимала как в тумане. Миранда, со слов Сибил, вроде бы говорила, что Нинины отметки, рекомендации учителей и финансовое положение семьи позволят ей получить полную стипендию. Луис вроде бы для подстраховки намеревался сразу же обратиться в университет Нью-Мексико. Нина даже слышала, как Изабель предлагала снять недостающие деньги с ее банковского счета.

— Я буду поступать в колледж только через несколько лет, — говорила она. — К тому времени мой фонд восполнится. И потом, мне кажется, что все это приключилось по моей вине.

По моей вине. Все это приключилось по моей вине.

Внезапно Нину словно прорвало, и она засыпала свою семью градом вопросов, которые не смела поднимать раньше — например, почему Изабель при падении отделалась вывихнутым пальцем и несколькими синяками, в то время как у Нины нога переломана в нескольких местах? Почему на деньги Изабель никто не посягает, а деньги Нины оказались полностью израсходованными?

— Потому, — задыхаясь от ярости, произнесла она, — что жизнь всегда легче для тех, кто с голубой кровью, чем для тех, у кого голубой воротничок.

Под звуки торжественного марша выпускники школы парами выходили на стадион.

Миранда и Луис сидели, взявшись за руки, и не отрывали глаз от Нины. Сегодня был знаменательный день — их дочь заканчивала среднюю школу, и, подобно большинству присутствовавших здесь родителей, Дюраны надеялись, что будущее Нины окажется светлым, а жизнь ее сложится удачнее, чем их судьбы.

Миранда видела дочь среди звезд Голливуда, Луис представлял ее автором пьес или романов-бестселлеров. Изабель вообще не думала о карьере подруги: у нее перед глазами Нина вставала исключительно как миссис Хоффман, что, по мнению Изабель, являлось вершиной человеческого счастья.

Вечером Дюраны и Хоффманы устроили праздничный ужин. Радуясь успехам детей — Ребекка была лучшей в классе и уже поступила в Уэллесли-колледж, а Сэм успешно окончил Дартмут и готовился поступать на медицинский факультет Гарвардского университета, — Джонас одновременно сожалел о том, что Рут этого не видит. Первый тост он сегодня предложил именно за нее.