Истинные цвета

— Мы были в шоке и на мгновение застыли, как будто ждали, что ты объяснишь, как попала в мусорный бак. Дрожащими руками я взяла тебя у папы. — По щекам Миранды потекли слезы, но она смущенно улыбнулась — так же как тогда, много лет назад. — Оказалось, что я держу крошечную девочку, голенькую и грязную, пуповина у нее была перевязана шнурком от ботинок.

Миранда посмотрела на Нину, но та словно окаменела.

— Мы понесли тебя в больницу Святого Винсента, где тебя осмотрел доктор Джонас. А потом позвонили в полицию. — Голос Миранды упал до шепота. — На то была Божья воля, — сказала она. — Мы редко ходили на мессу, а вот в тот день пошли. В феврале обычно бывает холодно, а в тот день было тепло. Там стояло несколько мусорных баков, но папа выбрал именно этот. И наконец, в тот момент, Нина, ты заплакала, так что папа смог тебя найти. Ты выбрала нас, а мы выбрали тебя.

Миранда попыталась было обнять Нину, но та резко отстранилась. Ей не нужна была любовь матери — ей хотелось узнать тайну своего появления у Дюранов.

— И что случилось потом?

— Джонас оставил тебя в больнице. После тщательного расследования полиция пришла к выводу, что твоя… мать… возможно, родила тебя на железнодорожном вокзале, а потом сразу покинула город.

Нина поморщилась, но Миранда решила рассказать все, что знала.

— Полиция постановила передать тебя на наше попечение, пока идут поиски твоей матери. — В голосе Миранды послышалась горечь. — Боясь испытывать судьбу, мы назвали тебя нинья — маленькая девочка. Прошел почти год, прежде чем социальная служба официально назначила нас твоими приемными родителями. — Миранда умоляюще заглянула Нине в глаза. — Это был счастливейший день в нашей жизни. Когда-нибудь я собиралась все тебе рассказать.

— Не верю! — крикнула Нина, побагровев от злости.

— Но это правда. — Миранда вдруг ощутила, что с Ниной происходит что-то страшное. — Мы с папой любим тебя, — надеясь предотвратить намечающуюся бурю, сказала она. — Нам не хотелось огорчать тебя.

— Тогда почему вы меня обманывали? Почему говорили, что я особенная? Что меня послал вам Господь?

— Мы тебя и не обманывали: ты в самом деле особенная. И для меня и папы ты и вправду дар Божий.

— А как же мусорный бак? Это правда? — Лицо Нины из багрового стало мертвенно-бледным, она задрожала еще сильнее. — Или вы еще что-то придумали?

Прежде чем Миранда успела что-либо ответить, Нина вдруг разом обмякла, взгляд ее стал рассеянным, словно ей в голову пришло какое-то объяснение.

— Да вы все придумали, — наконец выкрикнула она. — Вам ведь платят за мое содержание, как за Изабель, верно? Наверное, мои настоящие родители умерли или куда-то уехали. Они ведь оставили вам деньги по завещанию и вы каждый месяц получаете чек. Или у меня есть трастовый фонд, о котором вы никогда не говорили. — Миранда молчала. — Ладно, не отвечай. Понятно, что ты не хочешь, чтобы об этом кто-то знал. Ты хочешь, чтобы все думали, что вы святые. Но вы не святые. Вы ведь придумали эту историю о мусорном баке, чтобы скрыть правду о секретном трастовом фонде, верно? — Она ткнула в Миранду пальцем. — Ну конечно! Вы живете на деньги, которые оставили мне мои родители!

— Нет. Никакого секретного фонда нет, и никто не платит нам за твое содержание, — сказала Миранда, моля Бога о том, чтобы к ней на помощь пришел Луис. — Ты наша дочь, и мы любим тебя.

— Я не ваша дочь. Ты сама это сказала.

— Пожалуйста, — взмолилась Миранда, — не говори так! Ты родной нам человек.

— Нет! Вы сами придумали эту ужасную историю и всем ее рассказали.

— Да нет же!

— Тогда почему об этом говорили Изабель и Сэм? Они что, врут?

Миранда была в отчаянии. Чтобы покончить с этим кошмаром, она и хотела бы сказать, что они лгут, но увы…

— Это правда. Мы с папой нашли тебя в мусорном баке около кафедрального собора. Люди узнали об этом потому, что полиция многих допрашивала, когда искала твою мать. Они искали ее долго, но найти так и не смогли. — Слезы ручьями катились из глаз Миранды. — Мы сразу же полюбили тебя, Нина. И ты нас полюбила. Я твоя мама, Луис — твой папа. Мы твоя семья. Прошлое не имеет значения.

Нина ее не слышала. Она думала только о том, что все вокруг знают тайну, которой она сама до сих пор не знала; она испытывала страшные боль и унижение, чувства, которые теперь всегда будут ассоциироваться у нее с правдой.