Истинные цвета

— Филипп старше меня лет на десять, — произнесла Изабель спустя некоторое время. Звучало вполне обыденно, но на самом деле в этой фразе таились все ее невысказанные тревоги и сомнения: неужели она всегда будет искать замену Мартину? Зачем она так держится за Джулиана? Почему постоянно повторяет одни и те же ошибки?

— Мы говорим не о возрасте, Изабель, а о ваших отношениях. — Миранда решила избавить Изабель от сомнений, называя вещи своими именами. — Джулиан Рихтер хочет, чтобы ты от него зависела. Это не родительская любовь и даже не романтическая. Это — обладание.

Ночи Изабель посвящала размышлениям, а дни — работе. Несмотря на молчание Филиппа, после разговора с Мирандой ей стало гораздо легче, и она с головой ушла в работу. Каждая ее новая картина становилась воспоминанием о чудесных днях, проведенных на вилле, и страстным посвящением хозяину виллы. Уик-энд на Мальорке повлиял на всю ее последующую жизнь — она обрела уверенность в себе и своих силах.

Раньше Изабель почти не употребляла синий цвет, а теперь не могла использовать никакой другой. Кобальт, королевский синий, лазурь, небесно-голубой, цвет морской волны, ляпис, индиго. Синий цвет превратился в излюбленное средство выражения ее эмоций, а его оттенки расставляли окончательные акценты на полотнах. Казалось, он сочится через поры холста, заливая его мерцающим светом. Мазки, растушевка, акварельные заливки рассказывали зрителю о романе Изабель с природой Мальорки и о ее страстной влюбленности в Филиппа.

Предыдущие пейзажи Изабель были написаны как бы со стороны. Она воспринимала мир издалека, а реальность в ее картинах всегда имела словно бы размытые очертания. Знакомство с Филиппом вдохновило ее на углубленное изучение взаимодействия собственного «я» и окружающей действительности. Теперь из наблюдателя она превратилась в непосредственного участника событий, в ее полотнах воспевалась красота линий и образов, усиливая волшебство природы.

Картины получились очень выразительными, но наиболее удачной оказалась «Голубая луна» — ночной пейзаж, который она начала на террасе Филиппа. Его она решила оставить себе, чтобы потом когда-нибудь подарить Медине.

В эту серию под общим названием «Видения в голубом», по убеждению Изабель, вошли лучшие ее работы.

В сентябре Изабель вернулась в Нью-Йорк и показала картины Рихтеру. Она ожидала, что он будет в восторге, но Джулиан отказался их выставлять, обозвав коммерческой мазней и подражанием Ван Гогу. Изабель его реакция неприятно удивила. Мысленно отбросив обидные замечания Джулиана, она склонна была обвинить его в необъективности: за отказ спать с ним он теперь ей мстит.

— Если ты не выставишь мои картины, я найду того, кто это сделает вместо тебя.

— Нет, — отрезал Джулиан, и глаза его торжествующе сверкнули. — Не забывай, что у нас с тобой контракт. Я владею всем, что ты сделала и сделаешь. А значит, моя дорогая, имею право решать, что достойно выставки, а что нет.

— Не смей так обращаться со мной, Джулиан! — Сейчас она его ненавидела. — Либо выставляй «Видения в голубом», либо верни их.

— Я не стану устраивать показ и ничего тебе не верну.

— Но почему? — воскликнула Изабель возмущенно. — Если они тебе не нравятся, почему бы не отдать полотна тому, кто их оценит?

— Потому что я вложил в тебя большие средства, а эта серия может уронить тебя в глазах художественного мира, — ответил он, презрительно фыркнув. — Отвратительная мазня!

В течение нескольких недель Изабель буквально места себе не находила. Как только обида и злость на Джулиана немного утихали, ее охватывало отчаяние. Если она переставала упрекать себя в бездарности, то начинала ругать за то, что предоставила Рихтеру такую всеобъемлющую власть над собой и своими творениями. Порой она воображала себе сладкие картины мщения, а чаще всего корила себя за подписание кабального контракта с галереей Рихтера.

В довершение ко всем несчастьям в ноябре Джулиан устроил ее выставку, где представил разрозненные работы из разных серий, производившие впечатление полного хаоса и не несущие в себе никакой идеи. Этой выставкой он хотел унизить непокорную. И добился своей цели.

Скай старалась ее утешить:

— Он не сможет уничтожить тебя. Ты слишком талантлива.

— Почитай отзывы о выставке. — Изабель бросила ей пачку газет. — «Нью-Йорк таймс» полагает, что у меня головокружение от успехов. «Вашингтон пост» сравнивает меня со звездой, ярко вспыхнувшей на небосклоне, чтобы тут же угаснуть.