— Деньги тут ни при чем.
Она величественно откинулась на спинку кресла. Полные темно-коричневые губы придавали ее лицу капризное выражение.
— Тогда что же?
— Эта тема меня больше не интересует, вот и все.
— Жаль. Очень жаль.
Она машинально листала заявку, присланную ей Марком из Бангкокского аэропорта. И зачем он поторопился?
— Это гарантированный успех. Не говоря уже о вашем имидже…
— При чем тут мой имидж?
— Вы прекрасно знаете.
— Нет. Не знаю.
— У вас довольно… бурное прошлое. Бывший папарацци. Разгребатель грязи. А теперь — специалист по криминальной хронике. Все это придало бы дополнительную достоверность вашей книге.
— Это не документальная книга.
Она улыбнулась — верхняя губа у нее выдавалась над нижней.
— Конечно. Но совершенно понятно, откуда вы черпали вдохновение.
Кровь застыла у Марка в жилах.
— Что вы имеете в виду?
— Этот убийца-ныряльщик, которого арестовали в Малайзии: вас ведь вдохновил Жак Реверди, верно?
От одного упоминания этого имени у него все внутри сжалось. Как он мог подумать, что никто не заметит сходства?
— Если вы боитесь Реверди, — продолжала Рената, — то скоро от него останется только воспоминание.
Толстуха подтолкнула к нему какую-то газету:
— Это сегодняшний номер «Монд». У Реверди больше не осталось никаких шансов избежать высшей меры. Его адвокат покончил с собой.
Он чуть не упал со стула. Материал занимал левую колонку газеты, на первой полосе. Он пробежал глазами только несколько первых строк. В прошедшие выходные Джимми Вонг-Фат повесился в имении своего отца, в Камерон-Хайлэндс.
Он еще не понимал, как следует отнестись к этому известию. В мозгу проносились вспышки воспоминаний. Бабочки. Оранжереи. Лицо Вонг-Фата — отца, испещренное тенями насекомых, его крик: «Я хочу, чтобы он умер!»
Ему в нос ударил опьяняющий запах мускуса. Рената склонилась над ним.
— Если немного повезет, — проговорила она тихим, низким голосом, — мы смогли бы выпустить книгу к моменту казни…
Марк отшатнулся, стряхнул с себя леденящее оцепенение. Он догадывался, почему адвокат свел счеты с жизнью. Реверди обозлился на него и, без сомнения, отказался от его услуг. Развратный папенькин сынок рассчитывал на «инициацию», а вместо этого вызвал гнев своего клиента. А у этого гнева была одна-единственная мотивация: отсутствие известий от Элизабет.
Ее предательство.
Он не сомневался: ответственность за это самоубийство лежала на Реверди. Он мог убивать на расстоянии. Через стены своей тюрьмы. Хватит ли у него сил, чтобы достать его, Марка?
Он отодвинул журнал к своей собеседнице:
— Мне очень жаль, Рената. Я не стану писать эту книгу.
69
Через неделю он передумал.
Рената звонила ему раз десять. Она повысила предлагаемый гонорар до пятидесяти тысяч евро. Поразительная сумма: Марк ни разу не получил больше десяти тысяч за свои книги. Невероятный гонорар свидетельствовал о том, какие надежды возлагала издательница на будущий бестселлер.
Но на его решение повлияли не деньги.
В течение нескольких дней он пристально изучал информацию о Реверди: после самоубийства Вонг-Фата новостей стало гораздо больше. Он прочел все статьи, все заметки. Он связался со знакомыми корреспондентами и журналистами в Куала-Лумпуре, и словом не упомянув им о том, что сам побывал в Малайзии.
Он даже составил своего рода «мини-досье» на Джимми и раздобыл сведения о его последних часах. Адвокат вернулся к своему отцу, на высокогорье Камерон-Хайлэндс в воскресенье, 8 июня. Повесился он в помещении склада. — Марк прекрасно представлял себе этот склад, заполненный бабочками, скарабеями, скорпионами. Кошмарное место для кошмарной смерти. Он не оставил никакой записки, и никому не удалось найти документы, подготовленные им для защиты Жака Реверди.
Из прочитанного Марк узнал также, что несколькими днями раньше в Канаре был убит начальник службы охраны, некий Раман. По данным малайзийских журналистов, против ныряльщика имелись основательные улики, но никаких доказательств не нашли. Еще один поступок, совершенный в приступе гнева? Нет, в тот момент Жак еще не имел ни малейших оснований заподозрить предательство Элизабет. Более того, Марк вспомнил, что еще 3 июня он предупредил Элизабет о предстоящем «скандале» в тюрьме. Стало быть, он знал о предстоящем убийстве Рамана. Знал, потому что сам и убил его?