Казак в Аду

Бывший подъесаул уселся прямо на пол, откинулся к стене, а мысли его были уже далеко, совсем не в контексте происходящего. Они нырнули в иные глубины. А глубина мысли, как известно, имеет тенденцию увеличиваться по мере погружения.

Ведь если вдуматься, то все мировые религии построены на временном дисбалансе «добра» и «зла». Заранее ставим эти понятия в кавычки как условные для подавляющего большинства. Безусловным добром может быть только Господь Бог, но мы-то люди… И прекрасно понимая, что именно «добро» и победит, в конце концов установив некую разумную гармонию всего сущего, мы всё равно зачем-то воюем на стороне этого же «добра»?!

Согласен, мысль крамольная и даже в чём-то явно сатанинская, но… Непонятно, какой смысл напрягаться лично вам и каждому индивидууму в отдельности, если в глобальном плане его роль в этой битве ничтожна, а победитель предопределён самим смыслом существования Вселенной? Зачем всю жизнь (а она коротка!) предоставлять свою бессмертную душу как бесплатный полигон для вечной битвы «добра» и «зла»?! Почему нельзя просто жить?

Буддисты в своё время легко выкрутились из этих разборок, но о них разговор особый – иногда кажется, что «пофигизм» – лучший синоним к названию их религии. Мы не об этом… Мы о смысле битвы. Не о взгляде на неё с высоты, а о прямом и непосредственном участии в ней. И пока Иван Кочуев, филолог и казак, не находил ответа на все эти вопросы. Но он искал, а это уже хоть что-то…

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

О том, что иногда яркая смерть человека говорит о нём гораздо больше, чем вся его тусклая жизнь…

– А вот сбежавший лабораторный эльф, его партнёрша по размножению и компьютеризированное средство передвижения, именуемое лошадью, – вовремя доложил Ганс, указывая пальчиком на экран радара.

Наши герои дружно повернули головы, один выходя из глубин задумчивости, другая с сожалением откладывая бутерброд с сыром – больше не лезет.

Пульсирующая золотая линия отбивала три неравномерно вспыхивающие точки: две поменьше, одна побольше. Странно, неужели пожилые влюблённые передумали возвращаться в Арддурхоум? Ведь сил эльфийского кольца вполне хватало на две новобрачные персоны…

– А это что, циклон или тучи? – мельком взглянув на экран, бросил казак.

– Это? – вглядываясь в густую россыпь маленьких точек, заинтересовался младший бес– Это… больше всего похоже на движущуюся группу хоть тех же клонированных образцов из поставок Дэви-Марии! Одно время мы их часто использовали, но Док считает, что их мозг слишком промыт для несложной работы на конвейере…

– А это пятно? – Теперь уже Иван и Рахиль навалились на экран, едва не вдавив в него бедного Ганса.

– Это ещё одна группа, но меньшая. А что случилось-то?!

– В двух словах? – сдвинул брови суровый подъесаул. – Наших бьют!

– В смысле ваших? – попытался увильнуть бес, но нежная иудейская военнослужащая уже приподняла его за химок.

– Таки вот мы ещё будем тут выяснять, наши-ваши?! А ну, живо машину в штопор, идём на бреющем, веерная бомбардировка, пленных не брать, я им покажу сектор Газа!

– Подчинитесь, Ганс, – чуть икая после выпитого, нетрезво кивнул добрый Док. – Всё равно нас посадят…

Любая дружба всегда носит лёгкий оттенок фатализма. Кто-то ведущий, кто-то ведомый, смена ролей, новая игра, но, пока всё всех устраивает, нет причин для волнений… Пушистые инопланетные бесы незаметно для самих себя так привязались к нашей невероятной парочке, что и сами себе не смогли бы объяснить: зачем, в честь чего, с какого бодунища, рыча всеми дюзами, летят на войну за светлое будущее пожилых эльфов?! Не ради торжества науки, это уж точно, наверное, просто подхватили что-то заразное от еврейки или казака. Да и важно ли…

Неважно! И летающая тарелка со свистом пронзала облака… Всё неважно! Как восторженно матерился подъесаул, на какой ноте визжала дочь Сиона, над чем хохотал Док и что бурчал себе под нос Ганс… Всё это абсолютно неважно! Потому что друзья в беде, потому что мы их спасём, потому что кругом враги, и им, врагам, от этого только хуже…

Миллавеллора и Нюниэль нашли на обрывистом берегу, внизу и далее во всю необъятную ширь плескался ледяной океан под названием Геенна Огненная. Его воды состояли из холодной крови проклятых душ, от него веяло невыразимой тоской и болью, а любое случайное прикосновение вызывало страшный ожог, не сравнимый ни с одной кислотой или ядом. Отчаяние, ужас и страх бились в чёрные берега, с шипением атакуя вулканическую породу и по долям миллиметра год за годом отвоёвывая себе всё большее и большее пространство. Грех неверия служил вечным источником душ для Геенны…