Чего хотят демоны

– Что?!

Но на его негодование не ответили. Мы продолжали только нам двоим понятный поединок.

– Ты говорил, что любишь меня.

– Да... может быть, но...

– Ты не сможешь без меня. Слишком долго ты был рядом, чтобы отказаться от всего, что я могу тебе дать.

– Я ничего от тебя не хочу! Ты меня замучила. Всю душу вымотала!

Арника протянула руку, собираясь коснуться моей ладони, но я заставил себя отстраниться.

– Я всегда буду рядом с тобой,– продолжила она.– Мне всё равно, как ты выглядишь и в каком настроении. Я никогда не обижусь на тебя, ты ничем не сможешь меня оскорбить. Я никогда не изменю тебе, даже когда ты состаришься и потеряешь свою привлекательную внешность и здоровье.

– Ты меня не любишь. Ты... растение! Даже собака испытывала бы ко мне больше чувств, чем ты.

– Но я могу подарить тебе неслыханное наслаждение, даже большее, чем ты испытал в прошлый раз.

– Я ничего не хочу от тебя! И потом, я не пойму, что тебе от меня нужно. Зачем я тебе понадобился? С чего вдруг ты начала бегать за мной?!

Арника положила ладонь мне на плечо:

– Ты совершал очень много нелогичных действий и всё время высказывал странные, непонятные мне мысли. Но для меня вся информация о вас, людях, содержится в вашей крови, и, когда я попробовала ее, ты мне понравился. Настоящий ты, а не твоё видовое поведение. Поэтому я пришла сегодня.

Чувствуя, что слабею, я отвернулся от неё, чтобы не смотреть в эти глаза.

– Уходи. Лис, пусть она уйдёт! Я не могу её видеть.

Даже не поворачиваясь, я чувствовал уход Арники.

Растворился в воздухе запах луга, исчезло тепло.

Осторожная рука поправила подушку под моей головой.

– Ты поступил правильно.

– Я люблю её.

– Это пройдёт.

– Не пройдёт.

– Она не любит тебя.

– Неважно.

–       Я знаю, кто она такая,– сказал Лис тихо,– Glorioza Superba.

– Что?.. Кто?

– Вьющаяся лилия, содержащая очень сильный наркотик. Даже совсем маленькая его доза может быть смертельна.

– Лилия?.. Да, она похожа на лилию.

– Тебе нужно забыть её.

– Я не смогу.

– Сейчас ты болен и слаб, но уже завтра всё будет по-другому. Нужно просто переждать пару ночей.

Переждать пару ночей, если бы это было так просто.

Ждать. Опять ждать. Основное моё занятие – ожидание! Но Лис прав, мне нужно время. Сейчас мне трудно отказаться от неё, однако уже завтра я найду в себе силы, чтобы решиться на это. В последний раз загляну в прозрачные, глубокие глаза и попрощаюсь.

Завтра...

Николай Басов

КОМНАТА, И НИКАКОЙ ФАНТАСТИКИ

Как всегда, глаза открывать не очень-то хотелось – кто знает, что там сегодня творится? Но всё-таки пришлось. Сначала действительно не было ничего страшного.

Рядом с ним лежала какая-то темнокожая красавица, замечательная, как Наоми Кемпбелл, хотя и более рослая, чем он сам. Она ровно дышала во сне, и глаза её под веками двигались. Он рассматривал её довольно долго и подробно, она почувствовала взгляд, попыталась его погладить, но он увернулся. Поднялся, осмотрелся по-настоящему.

Комната стала раза в три больше, чем была вчера, до сна. И пол у неё сделался интересный, на четверть площади – линолеум, прямо под босыми ногами, и откуда-то дуло. Чуть далее, сросшись с линолеумом, начинался ковролин, который переходил в метлахскую плитку, грязную и грубую, как матерное ругательство Зато она уже переходила в паркет, местами прерываемый настоящими коврами с растительным рисунком. Посередине паркетного куска стоял унитаз, размерами в самый раз для девицы, что ворочалась в кровати. Делать было нечего, природа брала своё, он прошлёпал до унитаза, оправился.

А вот руки вымыть было уже негде, куда-то пропал кран, который с раковиной вчера рос, кажется, из стены. Сегодня его приходилось искать.

Он оделся. Махровый халат в дурацкий горошек, к которому он уже и привыкать стал, потому что тот не исчезал больше недели, если он правильно ориентировался во времени, превратился в короткополый меховой кафтан, в таких щеголяли принцы века эдак четырнадцатого. И рядовые джинсы сделались бриджами с завязочками под коленями, хотя штанины были неодинаковой длины. Но кто же будет обращать внимание на такие мелочи? Хорошо ещё, что хоть трусы на нём остались, а то однажды сделались они поношенной шкурой, в которой блох было больше, чем на своре дворовых собак. Против собак он ничего не имел, но блохи в большом количестве – это не для слабаков.