Буря страсти

Она стояла, отвернувшись к окну, натянутая, как струна.

— Знаешь, давай забудем обо всем этом и начнем снова, — предложил Лукас. — Возможно, я проявил излишнюю настойчивость вчера вечером, но я так хотел тебя! Нельзя винить мужчину за это. Если я напугал тебя — прости. Но ведь я не причинил тебе никакого вреда, не так ли?

Шерис протяжно и глубоко вздохнула.

— Нет, конечно, нет. Но я не смогу снова пройти через такое, Лукас.

— Если мое желание так удручает тебя, я постараюсь его не обнаруживать.

— А не могли бы вы просто… не хотеть меня? — робко предложила она. Идея показалась ей такой хорошей. Вопрос поставил Лукаса в тупик.

— Как долго ты была замужем?

— А что?

— Ты чертовски мало знаешь о мужчинах.

— По правде говоря, я совсем недолго была замужем. — Она не смогла заставить себя посмотреть ему в глаза.

— Разве твой муж никогда не объяснял тебе, что мужчина не всегда способен управлять своим телом? Вид прекрасной женщины может так воспламенить его, что он не в силах будет заставить свое тело не реагировать.

— Нет, я не догадывалась об этом, — призналась она. — Так было и вчера вечером?

— Думаю, да. Но ты могла не бояться, что я изнасилую тебя, милая. Я никогда в жизни не причинил вреда ни одной женщине и не овладел ею против желания. Я не стал бы принуждать тебя, Шерис. Ты веришь мне?

— Не знаю, — честно сказала она.

— Подойди, и я докажу тебе.

— Что?

— Просто подойди ко мне. Ради Бога, я не причиню тебе вреда.

Она медленно подошла. Лукасу хотелось надеяться, что пройдет не слишком много времени, прежде чем она станет доверять ему.

Когда она приблизилась, Лукас встал и, не обращая внимания на протесты, заключил ее в объятия. Он целовал ее долго и настойчиво, пока не почувствовал, что сопротивление угасает. Тогда он ее отпустил.

— Вот видишь? — сказал Лукас. — Нелегко уйти от тебя, но я сделаю это.

И он ушел. А Шерис захотелось топнуть ногой, потому что он снова разжег в ней те неведомые чувства, с которыми так не хотелось расставаться.

Глава 11

Приглашение на обед к Сэмюэлу Ньюкомбу, повергло Шерис в смущение. Оно пришло днем, и у нее возникло желание отказаться. Это неслыханно: всего несколько часов на сборы! Но Лукас уже принял приглашение от имени обоих, о чем сообщил ей после отъезда посыльного.

Что она могла возразить? Сэмюэл Ньюкомб — самый богатый человек в округе. Его имя написано везде: на мясном рынке, бакалейной лавке и магазине конской упряжи, на банке, даже в газете. Раз уж Шерис суждено остаться здесь на какое-то время, не будет вреда, если она познакомится с основателем города. Возможно, он сумеет ей помочь, если обстоятельства сложатся не лучшим образом.

Она очень огорчилась, узнав, что Лукас не в состоянии отправить ее домой. И не только потому, что она на неопределенное время застрянет здесь, но главным образом из-за чувства вины. Человек потратил все деньги, чтобы найти себе жену, а она его обманула. Если Стефани не пришлет денег, придется попросить Лукаса, когда он сможет, оплатить дорогу назад, а это значит, что ему не удастся быстро найти и пригласить другую невесту. Как отвратительно использовать его подобным образом! Шерис начала сомневаться, стоило ли приносить, такие жертвы.

Единственное, чем радовало ее приглашение на обед, — не придется торчать на кухне. Лукасу не слишком хотелось ехать к Ньюкомбу; прошлой ночью он подрался с его управляющим и, видимо, испытывал неловкость.

Шерис долго собиралась. Ей пришлось все делать самой. Но когда она закончила, то осталась довольна результатом. Ей удалось удачно воспроизвести одну из простейших причесок, которую делала ей Дженни, украсив ее маленькими белыми розами. Платье она надела одно из самых любимых — сочетание тонкой шелковой ткани голубого тона и цвета слоновой кости, вырез глубокий, круглый, рукава короткие. Длинным светлым перчаткам явно не хватало браслетов, и на простой бархатной ленте на шее нашлось бы место для украшения. Но в целом Шерис сочла ансамбль, дополненный пелериной цвета слоновой кости с оторочкой из норки, вполне завершенным.

Она как раз застегивала пелерину, когда постучал Лукас.

Открыв дверь, она с тревогой ожидала его слов. Он был свежевыбрит, в куртке, отделанной бахромой из оленьей кожи, — едва ли праздничный наряд, но по крайней мере чистый. На нем были надеты белая шелковая сорочка и серые брюки, заправленные в начищенные черные ботинки.