Тайная страсть

Граф выказал себя крайне снисходительным и понимающим отцом, судя по тому единственному письму, которое Кэтрин получила от него перед отъездом из России. Однако она успела послать ответ, состоящий из искусных хитросплетений лжи, призванных успокоить графа и заверить, что она чувствует себя прекрасно и готова отправиться домой. Всю историю Кэтрин, конечно, не могла рассказать хотя бы по той причине, что долг отца — отомстить за поруганную честь дочери и вызвать обидчика на дуэль, а этого она допустить не могла.

Осталось сочинить весьма правдоподобную сказку о том, как ее похитили по ошибке и привезли в Россию. Кроме того, Кэтрин воспользовалась той же уловкой, что и в разговоре с послом, и продолжала утверждать, что сразу же написала, но письмо по каким-то причинам затерялось. В довершение всего она невозмутимо сообщила, что собирается воспользоваться случаем и еще немного попутешествовать.

Нельзя сказать, что отец был очень доволен ее решением, но все же смирился с волей дочери и даже прислал ей кругленькую сумму на расходы.

И все было хорошо, пока, наконец, три недели назад она не явилась домой с Алеком на руках. Этого отец никак не мог понять, особенно еще и потому, что Кэтрин никак не объяснила появление ребенка на свет, сказав лишь, что влюбилась, и неизбежным результатом этого чувства обычно являются дети. Самым большим яблоком раздора между ними стал отказ Кэтрин назвать имя отца Алека. Она, правда, упомянула, что встретила его, путешествуя по России, и пока не желает выходить замуж. И что же можно было объяснить обществу? Абсолютно ничего.

Кэтрин была отнюдь не первой девушкой, вернувшейся из странствий с младенцем, но в отличие от остальных не собиралась объявлять его найденышем, усыновленным из милосердия, — слишком часто к этой отговорке прибегали дамы, поэтому ни один нормальный человек ей бы не поверил. И поскольку леди Кэтрин Сент-Джон нельзя было упрекнуть в легкомыслии и распутстве, она предполагала, что злословить о ней не станут слишком рьяно и долго.

В этом она оказалась права. И хотя не знала, что именно ее бесценная Люси распустила этот слух, но в обществе Кэтрин считали вдовой, чей муж безвременно погиб, оставив ее безутешной, и теперь бедняжка отказывается даже говорить о так рано ушедшем из жизни возлюбленном.

Все это весьма забавляло Кэтрин, но кроме того, и позволяло без всякого смущения избегать расспросов относительно отца Алека. Наоборот, Кэтрин так гордилась сыном, что была готова показывать его всякому, кто выражал желание увидеть мальчика. Всякому, кроме, конечно, бабки Дмитрия.

Алек, к несчастью, унаследовал знаменитую красоту рода Александровых и волосы отца. Это, конечно, не огорчало Кэтрин, но всякий, кто знал Дмитрия, сразу мог сказать, чей это ребенок. Герцогине стоит взглянуть на Алека, чтобы заметить сходство, а потом упомянуть об этом в разговоре с внуком, и тогда правда выплывет наружу. Дмитрий поймет, что она оставила его, уже зная о ребенке, что отказалась выйти замуж, лишив его тем самым наследника. Вряд ли он хладнокровно воспримет эту новость. И может даже попытаться отобрать Алека у Кэтрин. Нет, она не имеет» права рисковать.

В комнате «то-то тихо кашлянул, и Кэтрин, мгновенно встрепенувшись, вскочила.

— Ваша милость, входите, пожалуйста. Садитесь. Насколько я поняла, вы знакомы с моим отцом. Он сейчас в Лондоне, но если вы приехали…

— Я здесь, чтобы поговорить с вами, дорогая, и пожалуйста, давайте забудем о формальностях. Мне хотелось бы, чтобы вы называли меня Ленорой.

Ленора Кадуорт оказалась совершенно не такой, как ожидала Кэтрин, хотя, говоря по правде, она сама не представляла, кого хочет увидеть. Многие дамы возраста вдовствующей герцогини держались старых обычаев и прежнего образа жизни, некоторые даже пудрили волосы. Однако Ленора была одета в модный дорожный костюм, и единственной данью прошлому была излишне строгая прическа, которая, однако, очень ей шла. На лице почти нет морщин, хотя волосы совсем седые. Она все еще могла считаться очень красивой женщиной, и Кэтрин окончательно расстроилась, увидев, от кого унаследовал Дмитрий темные глаза — точно такого же цветами разреза, как у герцогини. Правда, в ее взгляде светилось куда больше тепла.

— Не стоит так нервничать, — посоветовала герцогиня.

— О, я совершенно спокойна, — заверила Кэтрин. Черт возьми, она с самого начала попала в неловкое положение! — И пожалуйста, называйте меня Кейт. Так меня зовут в семье.