Тайная страсть

Кэтрин тихо застонала, чувствуя, как жесткие пальцы властно впиваются в ее подбородок. Она не выдержит новой атаки, просто не сможет, не сейчас. Ей еще предстоит оправиться от первой. Но он не прав, решительно не прав. Она совершенно точно знала, чего хочет.

— И вы готовы принудить меня, Дмитрий? Дмитрий отстранил ее так поспешно, что Кэтрин едва не упала и, шатаясь, отступила на несколько шагов."

— Никогда! — яростно прорычал он.

Кэтрин, сама того не сознавая, оскорбила его. Правда, она вовсе не хотела этого, просто сделала последнее отчаянное усилие сохранить достоинство, не дать себе погибнуть, поскольку боялась, что, если один-единственный раз отдастся порыву, Дмитрий завладеет навсегда ее душой и телом и Кэтрин Сент-Джон исчезнет навсегда.

Но было понятно также, что Дмитрий крайне раздражен. Когда Кэтрин, лихорадочно путаясь в ткани, вновь завязала полотенце узлом и осмелилась взглянуть на него, то обнаружила, что он рассеянно теребит волосы, словно намеревается вырвать каждую непокорную прядь. Выпрямившись, князь пронзил ее взглядом, одновременно недоумевающим и разъяренным.

— Господи Боже, да в тебе словно две разные женщины! Куда девается распутница, когда возвращается ханжа?

Матерь Божья, неужели он слеп? Неужели не видит, что она все еще трепещет от желания?

Черт бы побрал тебя, Дмитрий. Почему ты стараешься выглядеть настоящим джентльменом? Прислушивайся не к моим словам, а к тому, что говорит мое тело! Возьми меня!

Но Дмитрий не слышал безмолвной мольбы, сознавая лишь, что возможность упущена безвозвратно, ощущая муки неутоленной страсти.

Одарив Кэтрин пламенным взглядом в последний раз, Дмитрий вышел, гневно захлопнув за собой дверь. Но, оказавшись в коридоре, мгновенно пожалел о своей жестокой насмешке, вспомнив растерянно-жалкое лицо Кэтрин. Ни одна женщина, способная отвечать такими поцелуями, не может считаться ханжой. Она хотела его. И Дмитрий пойдет на все, чтобы заставить ее признать это.

Он потерпел поражение, потому что не захотел овладеть ею прямо на ковре. Но почему? Ведь Дмитрий не раз брал женщин в самых неподходящих для этого местах. Однажды, на пари с Василием, даже занимался любовью в театральной ложе, да еще во время антракта, когда их в любую секунду могли обнаружить. Черт, как жаль, что здесь нет Василия и не с кем посоветоваться! У него поистине дар разрешать самые сложные проблемы.

Соблазнить ее не удалось, всякая попытка подойти прямо оканчивалась неудачей. И бесполезно взывать к чувству справедливости Кэтрин, оно у нее просто отсутствует. Значит, настало время сменить тактику, возможно, воспользоваться ее же собственными методами и разыграть безразличие. Женщины любят отказывать, но терпеть не могут, когда им отвечают тем же. Это, пожалуй, может сработать. Конечно, потребуется немалое терпение, качество, которым Дмитрий не отличался.

Князь тяжело вздохнул. По крайней мере Кэтрин назвала его Дмитрием. Слабое утешение…

На следующий день, с утра пораньше, в каюту Кэтрин доставили кровать.

Глава 19

— Что вы собираетесь делать, когда мы окажемся в Санкт-Петербурге, Кэтрин?

Кэтрин, позировавшая для портрета, встрепенулась, пристально посмотрела на княжну, но та, по-видимому, задала вопрос без всякой задней мысли, не отрывая взгляда от холста. Кэтрин заметила, однако, что сидевшая в углу Зина даже шить перестала в ожидании ответа. Пожилая горничная еще не совсем оправилась от морской болезни, но все же могла выполнять некоторые обязанности.

Неужели Анастасии неизвестно, что Кэтрин — настоящая пленница и не может шагу сделать без позволения? Зина знала. "Как, впрочем, и остальные слуги. Но конечно, Дмитрий велел ничего не говорить сестре, и никто не осмелится пойти против его желаний, даже личная горничная Анастасии.

— Я еще не думала об этом, — солгала Кэтрин. — Может, вам лучше спросить брата?

Столь уклончивый ответ заставил Анастасию вскинуть голову и нахмуриться:

— Вы пошевелились. Наклоните голову набок, подбородок повыше… вот так.

Она снова взяла в руки кисть и пригляделась к неоконченному портрету.

— Спросить Митю? Но какое ему дело до всего этого? И тут же, мгновенно позабыв про картину, потрясенная неожиданной мыслью, пролепетала:

— Вы, конечно, не надеетесь… то есть понимаете… о Господи!

— Что именно я должна понять, княжна?

Анастасия, слишком смущенная, чтобы ответить, поспешно притворилась, что снова поглощена картиной. Она вовсе не хотела питать к Кэтрин никаких теплых чувств, наоборот, англичанка, казалось, была послана самим небом, чтобы стать превосходной мишенью, на которую можно излить злобу и раздражение. Кроме того, Анастасии хотелось изобразить настоящую английскую крестьянку, грубую, неотесанную женщину, воплощение безыскусственности и деревенской простоты. Но ничего не получилось. Три раза Анастасии пришлось переписывать портрет, прежде чем сдаться и рисовать то, что перед ней, а не то, что хотела увидеть.