Любовь и месть

Первые несколько дней Шиина изучала город. Виды и достопримечательности Абердина были великолепны — аббатство, университет, самые различные магазины, но вскоре девушка стала меньше бродить по улицам. Ведь в городе слишком много горцев, жителей Горной Шотландии. Их довольно легко отличить, так как их ноги оставались неприкрытыми между наброшенной сверху клетчатой накидкой и сапогами. Городские жители Нижней Шотландии носили рейтузы или широкие бриджи с чулками. Крестьяне Нижней Шотландии носили брюки.

Шиина стала избегать бродить по городу не только из-за устрашающих ее горцев, но также из-за нескончаемого потока нищих, на которых она натыкалась буквально на каждом углу. Абердин был буквально наводнен бедняками, часть из них пыталась здесь найти работу, а другие были профессиональными нищими.

Каждое утро Шиина покидала аскетично обставленные комнаты монастыря, где жила ее тетушка, и направлялась пешком к богадельне, которая расположилась в полуразрушенном каменном здании. Будучи благотворительным заведением, она находилась всего в нескольких кварталах от монастыря. Первоначально дом должен был служить местом отдыха для усталых путников, где они могли бы получить горячий обед и чистую кровать на ночь или пару ночей, пока подыскивали себе работу. Но постепенно заведение стало как бы ночлежкой для нищих и бродяг. Это был совсем маленький домик, вмещающий не более десяти коек. Так как существовало правило, что оставаться в нем можно лишь на одну-две ночи, здесь постоянно менялись постояльцы.

Никто не вменял в обязанность тетушке Эрминии ходить туда каждый день, но она не пропускала ни дня. В доме жил священник, следящий за раздачей пищи, но он слишком стар, чтобы выполнять всю необходимую работу. Те, кто там ночевал, должны были стирать за собой постельное белье и мыть свою посуду для следующих постояльцев, но эти правила никогда не соблюдались, и только благодаря ежедневному каторжному труду тетушки Эрминии ночлежный дом еще не превратился в очаг заразы.

Все утро монахини обычно уходило на уборку и стирку в богадельне. Потом она несколько часов работала в монастырской больнице, а затем возвращалась в богадельню. Только поздно вечером можно было пойти домой.

Работы было много, а тете Эрминии уже под пятьдесят! Шиине было жаль ее, и она решила помогать тетушке.

Получилось неплохо. Молодая и полная энергии Шиина гораздо быстрее и лучше справлялась с работой, чем тетя Эрминия. К тому времени, когда она приходила в богадельню, постояльцы разбредались, так что ее никто не беспокоил. Оставшееся время дня она и тетушка могли теперь проводить вместе в тишине монастыря, разговаривая или занимаясь шитьем. Если Шиина и скучала по дому и привычному образу жизни, то пока совсем еще немного. Ей только до боли не хватало брата. В монастыре не оказалось ни одной ее ровесницы, ни одного веселого лица, и; может быть, поэтому она чувствовала себя одиноко.

Прошел месяц, а Шиина так и не получила весточки из дома — ни от Найала, ни от отца. Она занималась починкой одежды для бедняков, научилась у тетушки шить, привела в порядок и перечистила свой собственный гардероб… и ей до смерти все это надоело. Она хотела скакать верхом на лошади, охотиться и плавать, пока еще не выпал первый снег. Ей хотелось приключений или по крайней мере какого-нибудь разнообразия, и — ох! — как же она скучала по Найалу.

Впервые в жизни Найал будет участвовать в набегах. Осень всегда была традиционным временем года для угона скота. Тот скот, что Фергюссоны угонят в этом году, будет сохранен, а не продан, так как из-за Мак-Киннонов они понесли слишком большие потери.

То сентябрьское утро, когда Шиина тянула к реке тележку, наполненную грязным постельным бельем, было угнетающе мрачным. Это было не просто обычное для Шотландии серое утро. Небо затянуло тяжелыми мрачными тучами — предвестницами надвигающейся бури. Девушка беспокоилась о белье. Обычно она развешивала уже постиранное постельное белье прямо на берегу реки, где, обдуваемое ветерком, оно просушивалось гораздо быстрее, чем в замкнутом дворе церковного прихода. Но если пойдет дождь, то выстиранное придется развешивать внутри богадельни, и оно будет сохнуть целый день.

Так уже бывало, и в этих случаях Шиине приходилось задерживаться там до полудня, когда богадельня уже заполнялась народом. Ей было неприятно опять видеть изможденные лица с впалыми щеками да грязные лохмотья. А сейчас Шиина надеялась, что дождь пройдет стороной.