Дикарь и простушка

— Не явись я сюда, никогда бы не встретил Сабрину, так что стоит ли обижаться на судьбу? Теперь я с нетерпением жду, когда Невилл введет меня в курс дел. Сам знаешь, безделье мне не по нутру.

Арчи кивнул, но счел нужным добавить:

— А ведь Невилл хотел, чтобы ты приехал гораздо раньше. Твоя мать требовала, чтобы ты рос, зная тепло и уют только одного дома. Невилл предпочел бы, чтобы этот дом был в Англии, но твой отец не шел ему навстречу. Невилл уступил, понимая, что так будет лучше для тебя.

— Верно, но неужели я жил на краю света? Почему он ни разу не приехал? Ты в преклонном возрасте все-таки добрался сюда, а Невилл был не так уж стар, когда я родился. И все же видеть меня он не пожелал. Для него я не существовал, пока не пришло время послать за мной, как за очередной чертовой картиной, которые он собирает! — вырвалось у Дункана, совершенно забывшего о благих намерениях не выказывать своих истинных чувств по отношению к английскому деду.

Но Арчи знал, что за огонь пылает под пеплом, и раньше втайне радовался, не желая ни с кем делить привязанность внука. Однако постепенно он понял, как был жесток и эгоистичен.

— Невилл приезжал, парень, и не один раз, — признался он.

Дункан поразился:

— Когда? Когда я лежал в пеленках?!

— Нет, но он так и не добрался до гор. В первые два раза не позволила погода. В третий он простудился так, что едва не умер. С тех пор ему запретили выходить на холод, даже такой ничтожный, как в этих местах. Думаешь, ему нравится сидеть взаперти в жаре и духоте? Но ничего не поделаешь — врачи считают, иначе ему не выжить зимой. Вот почему он так хотел поскорее увидеть единственного внука.

— Дьявол, почему же он ничего не сказал? — удивился Дункан.

— Наверное, не знал, как это тебя задевает, а я еще подлил масла в огонь, рассказав, что ты упирался, когда пришло время ехать в Англию. Твоя мать каждый месяц писала ему о том, как ты растешь, а если я не делал того же. Невилл так донимал меня, что приходилось брать перо в руки.

— Сейчас вернусь, — с трудом выдавил Дункан.

— У меня широкое плечо, на котором… — начал Арчи, но был немедленно прерван коротким «вздор!».

Арчи хмыкнул, довольный собой. Наконец-то ему удалось распутать этот клубок! Что ж, парню не помешает побыть одному, совладать со своими чувствами.

Но Дункан нуждался не только в этом.

Он нашел Невилла в коридоре. Тот как раз покидал гостиную, чтобы спуститься вниз. Старик попытался что-то сказать, но Дункан, не дав ему вымолвить ни слова, стиснул хрупкое тело деда, прижал его к себе, как ребенка, ощущая, что боль, злоба и горечь растворяются в нахлынувшей нежности.

Невилл был так потрясен, что сначала не знал, как быть с собственными руками. Но все же, сообразив, неловко обнял внука и сморгнул блестевшие на глазах слезы. Он всегда был человеком сдержанным, а сейчас готов был кричать на весь мир о своей радости.

Наконец Дункан разжал руки и отступил. Оба ничуть не были смущены этим проявлением чувств, а наоборот, широко улыбались. Какое облегчение знать, что на свете есть кто-то, кому ты небезразличен! И нужны ли тут слова?!

Но Дункан все-таки сказал:

— Жаль, что я не узнал тебя раньше. Мне будет не хватать тебя, когда :ты уйдешь.

— Как любит говаривать Арчи, не впадай в панику раньше времени, — усмехнулся Невилл. — Я решил пожить еще немного.

— Значит, решил? Так все зависит от тебя?

— Именно, — пояснил Невилл. — Видишь ли, вот уже много лет, как у меня просто не было причин цепляться за жизнь. Возможно, именно поэтому мое здоровье так быстро ухудшилось, что я опасался не дотянуть до конца года.

— А теперь тебе лучше?

— Только не говори Арчи, — подмигнул Невилл, но я твердо намереваюсь пережить его. Оба рассмеялись.

Глава 56

Их обвенчали в присутствии родных и друзей, и немало сентиментальных слез было пролито в тот день. Для всех собравшихся свадьба стала радостным событием, и даже тетки Сабрины умудрились не ссориться… вернее, ссорились не слишком часто. Кто-то слышал даже, как Хилари сказала Невиллу после второго бокала шампанского:

— Видите! Если бы вы разрешили ей видеться с нами после того, как разразился скандал, все было бы куда проще.

— Но моя дочь тем летом тяжело болела, гусыня вы этакая! Она не принимала никого, кроме доктора!

— А что, трудно было объяснить это, а не хлопать дверью перед моим носом?

— Черт побери, ничего подобного не было! Но отныне я постараюсь, чтобы мистер Джейкобс научился, как это делать!