Будь моей

— А вот и наша маленькая проказница!

Его тон был снисходителен и полон презрения. Нетрудно догадаться почему: Алин все еще была в своей рабочей одежде, она сняла только шапку и плащ — и даже не позаботилась поправить прическу, вернувшись с верховой прогулки. Тщательно уложенные с утра волосы теперь растрепались, и многочисленные шелковистые пряди струились по ее спине и плечам. В доме привыкли к такому ее виду — Алин обращала мало внимания на свою внешность — но гости замечали все.

Девушка посмотрела графу в лицо и вздрогнула, заметив его улыбку. И что за улыбку! Ей показалось, что внутри у нее что-то оборвалось, и это ощущение было настолько забавным, что ей захотелось хихикнуть. Александра никогда не хихикала и никогда не теряла дара речи, но уже второй раз за сегодняшний день не находила слов.

Невероятно, но за эти несколько часов она успела забыть, как он выглядит. Красота графа ослепляла, и трудно было смотреть на него, сохраняя хотя бы спокойствие, не говоря уж о четкости мысли.

Боже милостивый, неужели каждый раз при виде этого человека ей придется делать над собой усилие, чтобы собраться с мыслями!

Резкий рывок и звук захлопнувшейся двери привели ее в чувство. Алин вскинула бровь и с убийственным презрением спросила:

— Так вот как вы пытаетесь меня соблазнить? Не отвечая, он внимательно изучал ее с головы до ног и с некоторым удивлением заметил:

— Да у вас такой вид, как будто вы только что встали с постели.

Это замечание и в основном его тон окончательно вывели ее из себя и напомнили о том гневе, который этот человек вызвал в ней.

— Этой ночью я вряд ли смогу хотя бы прилечь! По вашей милости мне придется до утра укладывать вещи.

Василий перестал пялиться на нее жадным взглядом самца и, равнодушно пожав плечами, сказал:

— Если вас это утешит, могу сказать, что я на вашей стороне. У меня нет ни малейшего желания жениться, точно так же как и у вас выходить замуж, и если вы сообщите вашему отцу, что вы против, я завтра уеду без вас, и вам не придется проводить бессонную ночь за сборами.

— Так вы хотите, чтобы я расторгла помолвку?

— Само собой, — покровительственным тоном ответил он. — Всем известно, что женщины чудовищно непостоянны.

— Не сказала бы. Впрочем, речь идет о чести и клятвах, а эти слова значат для меня, пожалуй, больше, чем хотелось бы. Поэтому в нашем случае непостоянство придется проявить вам, и я была бы весьма признательна, если бы вы покончили с этим делом до того, как я потрачу кучу времени на поездку в Кардинию.

— Это невозможно, — с раздражением ответил Василий. — Просто скажите отцу, что не хотите меня в мужья. Неужели это так сложно?

— Я уже говорила, вы — болван, и без всякого результата. Но я дала отцу слово, что выйду замуж, если вы сами не откажетесь от меня.

Алин вздохнула: ругань — не лучший способ решить вопрос. Она заставила себя перейти на более спокойный тон:

— Послушайте, граф, раз уж мы так откровенны друг с другом и выяснили, что никто из нас не хочет вступать в брак, почему бы вам не воспользоваться этим и просто не сказать отцу, что я не гожусь вам в жены?

— Блестящая мысль, если забыть о том, что это заведомая ложь. К несчастью, будучи баронессой, вы вполне подходите в качестве жены, а то, что я не хочу жениться ни на вас, ни на любой другой женщине, — не достаточно веская причина пренебречь желанием моего отца, по крайней мере так уверяет моя мать.

Алин бросила на него взгляд, полный отвращения:

— И вы позволяете матери распоряжаться вашей жизнью?

Ей удалось задеть графа за живое, вспыхнув, он огрызнулся:

— Вы тоже разрешаете своему отцу указывать вам!

— Мой отец лично договаривался об этом нелепом браке, и я не посмела бы посмотреть ему в лицо, если бы не помогла сдержать слово. Но ваш отец скончался.

— Тем больше у меня оснований оставаться в этой чертовой ловушке. Моего отца уже не уговоришь, а с вашим еще можно попытаться. Так почему бы вам, сударыня, не взять это на себя? Или вы предпочитаете взглянуть, каким я буду, если мы поженимся? Даю слово, что вы всегда останетесь для меня помехой, хоть я и постараюсь не обращать на вас внимания. Ради своей матери я позабочусь о наследнике, после чего вы будете развлекаться, как вам будет угодно, — впрочем, как и я. Моя жизнь не изменится ни на йоту, но ваша, весьма вероятно, станет совсем иной. Как вам это кажется — приемлемым?

На мгновение Александра стиснула зубы, но сумела овладеть собой, даже улыбнулась: