Влюбленный повеса

Дэнни уже приближалась к точке, откуда нет возврата, но это ее не волновало. Нижняя кофточка и юбка упали на пол. Дэнни почему-то запомнилось, как они соскользнули с ее тела, когда Джереми снова поцеловал ее, — наверное, он развязал шнурки, пока снимал с нее платье. И еще один момент прошел для нее незамеченным — когда Джереми успел снять сюртук и рубашку. Дэнни понятия не имела, как и когда это произошло, но вдруг, когда он прижал ее к себе, ощутила обжирающее прикосновение его обнаженной кожи.

Теперь он снимал с нее панталоны — медленно, не спеша. Боялся, что она его остановит? Об этом Дэнни и не помышляла — так ей нравилось дотрагиваться до его нагого тела. Наконец длинным плавным движением он спустил панталоны по ее ногам — по бедру, колену, икре, щиколотке, и панталоны повисли у него на руке.

Куда девать собственные руки, Дэнни не знала, поэтому начала приглаживать ему волосы, надеясь, что поцелуи не прекратятся. Беда была в том, что до сих пор она не понимала, чего именно хочет, а теперь поняла.

А Джереми все знал с самого начала. И решил, что больше незачем мучить ее неизвестностью.

Положив ее руки к себе на шею, он попросил:

— Обними меня покрепче, детка.

Так она и сделала, а он накрыл ее своим телом, и оказалось, что именно об этом она и мечтала. А потом ее пронзила жгучая боль.

Дэнни вскрикнула, схватила его за волосы и заставила поднять голову.

— Какого черта ты это делаешь?

Джереми уставился на нее, как на помешанную, но потом мягко улыбнулся:

— Дэнни, детка… — Он попытался что-то объяснить, но снова прильнул к ее губам с неугасающей страстью.

И он надеялся заткнуть ей рот? Она отвлеклась лишь на минуту.

— Больно бывает только в первый раз, — наконец заговорил он. — Да и то вначале. Но больше я никогда не причиню тебе боли. Честное слово. — Потом он посерьезнел и спросил: — Но как получилось, что ты до сих пор девственница?

— А как же иначе? Ведь все эти годы я была мальчишкой.

— Но я думал… не важно. — Его лицо светилось нежностью. — Я рад тому, что ты была невинна.

— Я и сейчас девственница, — поправила она.

— Была, — подчеркнуто произнес он, многозначительно улыбаясь.

И тут Дэнни взорвалась:

— Проклятый ублюдок, ты превратил меня в шлюху!

— Господи, с чего ты взяла? Женщина, которая предается любви с одним мужчиной, — не шлюха. Более надежного способа избежать древнейшей профессии не существует — разве что оставаться девственницей, а об этом говорить уже поздно.

— Тогда кто же я?

— Милая, ты самое прелестное создание на свете. — Он наклонился и лизнул ее сосок. — Несравненное. — Он лизнул второй. — Беспокоиться надо лишь об одном: как часто мы будем предаваться этим утехам.

Он усмехнулся, и у Дэнни опять перехватило дыхание от страстного желания прижать его к груди. Нет, он не понял, что натворил. Для него этот «первый раз» был сущим пустяком. Обычным делом. А для Дэнни изменился весь мир.

— Ты ничего не понял, приятель, так я и думала. Отпусти меня.

Он не шевельнулся, только провел пальцем по ее щеке.

— Тебе понравится все, чем мы будем заниматься вдвоем. Зачем лишать себя такого блаженства? Можешь мне поверить, дальше будет только лучше.

— Не сомневаюсь, — вздохнула она. — И я поддалась бы, если бы вовремя не спохватилась.

— Ты шутишь? Обратного пути уже нет, Дэнни. Позволь доказать, что ради этого стоило потерпеть. А вдруг ты ошибаешься? Не знаю, о чем ты думаешь, но каждому свойственно ошибаться. Пройдет время, и ты будешь упрекать себя.

Он вошел в нее, подтверждая свои слова. Жар вернулся мгновенно и охватил ее всю, до кончиков пальцев на ногах. Боль улетучилась без следа, осталось только ни с чем не сравнимое удовольствие. Он задвигался в ней, наверное, чтобы лучше объяснить, что к чему. Сначала Дэнни пыталась остановить его, но потом задвигалась вместе с ним и вдруг ощутила приближение чего-то нового. Оно налетело внезапно, расцвело, распустилось, властно захватило ее, взорвалось, распространяя волны, и стало медленно угасать. Джереми был прав.

Отпускать его Дэнни не хотелось. И даже когда он сам пережил взрыв наслаждения, она не разжала объятия. Мягкими движениями он отстранился, лег на бок и притянул ее к себе.

Он поступил мудро: не сказал ни слова, не указал на свою правоту — просто обнимал ее, нежно поглаживая по спине. И удовлетворенно вздыхал. А Дэнни мысленно ужасалась тому, что могла лишиться всего этого. Потом он уснул.