— Ну что?
Ей следовало бы развернуться и выйти из комнаты, не произнося ни слова, но вместо этого Касси спросила:
— Она сломана?
— Что?
— Ваша рука.
— Нет, просто разбиты костяшки пальцев. У Маккейли челюсть словно каменная.
Она проигнорировала его замечание насчет «каменной челюсти».
— Разве не лучше дать руке зажить, прежде чем давать ей нагрузку?
— Это при таких-то соседях, как у вас? Раздраженный тон Ангела лишь подтверждал то, что этот человек по-прежнему находится в скверном расположении духа.
— Они ведут себя довольно тихо с тех пор, как вы поговорили с одними, а я побеседовала с другими, — по крайней мере они оставили меня в покое.
Он бросил на нее столь мрачный взгляд, что она поспешила добавить:
— Ведь я же просила вас никого не убивать.
— Я и не собираюсь никого убивать, но вы по-прежнему нуждаетесь в защите. А я не могу обеспечить вашу безопасность, отложив оружие.
— Ну, не знаю. Мейбл Кох — одна из самых известных сплетниц в Коулли — уже вчера перестала трезвонить о том, что вы победили в драке с Морганом. Так что я больше не беспокоюсь об этом. В общем, мне кажется, вы прекрасно обходитесь и без револьвера.
Ее беззаботный тон привел его в еще более скверное настроение.
— Я больше не намерен встречаться с кем-либо из Маккейли без револьвера в руке. Одного раза для меня вполне достаточно. Думаю, его родня вовсе не в восторге от исхода нашей драки. Поэтому жду от этой семейки новых неприятностей. Вопрос лишь в том, что именно придумают ваши соседи.
Касси нахмурилась:
— Ну, если вы уж упомянули об этом, то, наверное, вы правы. Маккейли-старший всегда гордился тем, что никто в округе не может побить ни одного из его сыновей. И меня очень удивляет, что Фрейзер до сих пор не пришел с известием, что его папаша рвет и мечет. Маккейли-старший всегда был скор на расправу. Я думала, что умру от страха, когда в первый раз увидела его в ярости. Но, как и Фрейзер, он любит выпустить пар.
— Не имеет значения, поскольку я все равно еще какое-то время не смогу покинуть ранчо.
— И все это время я должна сидеть тут?
— Касси…
Она отмахнулась:
— Ладно, не важно. Мне кажется, ваша левая рука тоже не совсем в порядке…
— Смогу попасть куда захочу, но выхватываю револьвер пока еще недостаточно быстро.
— Тогда в чем проблема? Ведь вы больше не собираетесь участвовать в схватках, в которых требуется действовать молниеносно?
— Когда доходит до дела, выбор предоставляется редко, — проворчал Ангел. — Так что оставайтесь дома, я настаиваю на этом.
Она посмотрела на него вызывающе:
— Не понимаю, почему я вообще с вами разговариваю. Вы не только раздражаете…
Касси собралась сказать что-то не очень лестное для Ангела, но он перебил ее:
— Вы пришли сюда с каким-то определенным намерением или просто чтобы позлить меня?
Щеки Касси порозовели, став почти одного цвета с блузкой.
— Я просто беспоко… нет, ничего. Это уже не имеет значения.
Касси повернулась, чтобы уйти. Он окликнул ее, когда она была уже у самой двери. В его голосе звучала неуверенность.
— Не должен ли я… еще раз извиниться перед вами? Она гордо приподняла подбородок:
— За то, что вы мне сейчас наговорили, — определенно.
— К черту сейчас. Я имею в виду… ту ночь. Касси посмотрела на него с недоверием.
— Вы не помните? — спросил он.
— Что именно я должна помнить? Такой вопрос предполагал множество вариантов ответа, поэтому на лице Ангела отразилось смущение.
— Сказать по правде… — заговорила Касси, чтобы нарушить неловкое молчание. Потом вдруг отчеканила:
— Нет, ничего.
Попытки вспомнить, что он позволил себе с Касси прошлой ночью, едва не свели его с ума, потому что в памяти осталось только то, как он откупорил бутылку виски, которую дал ему бармен, чтобы по дороге домой не так болело избитое тело. И ему совершенно не хотелось извиняться, особенно за то, в чем в первую очередь была виновата сама Касси. Если бы только она перестала хорошеть с каждым днем…
Ангелу чертовски хотелось объясниться с ней. Даже сейчас, когда он злился на нее, вспоминая о ее быкоподобном экс-обожателе, ему хотелось заключить ее в объятия и поцеловать. Но имелся целый ряд причин, которые заставляли его сдерживать бушующую страсть. Ему становилось все труднее владеть собой. И от этого настроение еще больше портилось.
— Вам пора бы прекратить это, Касси, — медленно проговорил он, приближаясь к ней.