Серебряный ангел

Ее американские родственники поймут, что она убежала. Тетя Элен, приехав в Дувр, тоже так подумает, когда ей расскажут о планах Чарльза. Какое-то время она будет надеяться, что Шантель даст знать о себе при первой возможности. Станет тщетно ждать, волнуясь и переживая все сильнее по мере того, как будет проходить день за днем, не принося ни единой весточки от племянницы. И никто в целом свете так и не узнает, что же на самом деле случилось с девушкой. Она просто исчезнет, не оставив никаких следов в Англии.

За все время путешествия произошел лишь один сравнительно сильный шторм, который на несколько дней задержал продвижение их корабля к цели. Шантель очень надеялась, что это не последнее препятствие, но тщетно. Небо оставалось безупречно чистым, судно беспрепятственно проскользнуло сквозь узкий Гибралтарский пролив, и жара в ее комнате еще больше усилилась. Как раз на следующий день после того, как они оказались в Средиземном море, девушка смогла наблюдать корсаров за их жестокой работой.

Шантель была шокирована, поняв, что корабль совершает маневр для атаки. Что происходит, на бегу сообщил ей Хаким. В Атлантике они спокойно прошли мимо нескольких судов, и девушка посчитала, что корсары в этом путешествии больше не собираются охотиться за добычей. Оказалось, однако, что они просто ждали того момента, когда очутятся в родных водах.

— Не надо беспокоиться, лалла, — успокаивал ее Хаким. — Думаю, что даже наши пушки не понадобятся. Приближается вечер, и у нас есть все шансы захватить это торговое судно внезапно. Подойдем к нему со стороны солнца, и они не успеют понять, с кем имеют дело. Командир уже приказал поднять нужные флаги. К тому же у нас есть парень, который будет заговаривать купцов приветствиями и успокаиваниями на их языке. Мы возьмем это судно на абордаж, прежде чем там поймут, что они в опасности.

О корсарах Шантель не беспокоилась. Охватившее ее беспокойство объяснялось тем, что она неожиданно осознала возможность получить помощь оттуда, откуда она ее раньше не ожидала. Если корсары сейчас проиграют бой и их корабль сам будет захвачен моряками с торгового судна, она будет спасена!

Именно об этом она начала просить небеса сразу, как только дверь каюты закрылась за Хакимом, и ее, горячая молитва продолжалась не менее получаса. Собственно, это было единственное, что она могла делать в этот момент. Наверху ужасно шумели. Крики и вопли людей перемешивались с клацаньем, которое издавали сабли и мечи при ударах о щиты и друг о друга. Но, как оказалось, весь этот гам производили сами корсары, он являлся частью их стратегии и был направлен на устрашение жертвы. План нападавших сработал. Неаполитанское торговое судно и в самом деле оказалось довольно легкой добычей. Атака была столь неожиданной для его команды, что корсары одержали почти бескрайную победу. Неаполитанские моряки превратились в пленников, а их корабль — в горящий факел. Его подожгли, потому что победителей оказалось слишком мало, чтобы разделиться на два экипажа.

В течение трех последующих дней Шантель пребывала в крайне подавленном состоянии. Ее не покидали мысли о тех людях, которые оказались скованными цепями в трюме корабля и скоро подобно ей самой будут проданы в рабство. Хаким начал было отвечать на ее вопросы о будущем пленников, но только еще больше напугал девушку, представившую, как их полуобнаженных будут в цепях сводить с корабля. Он отказался обсуждать эту тему и только заверил, что прибытие в Барику самой Шантель будет совершенно иным.

Наверное, иным, но менее ли ужасным? Это Шантель предстояло выяснить довольно скоро. Через двенадцать дней после захвата торгового судна в маленькое окошко ее каюты девушка увидела Барику — один из самых блистательных городов всего протянувшегося от Марокко до Египта побережья Северной Африки, известного в Европе как Варварский берег. Барика, сияющая белизной под ярким полуденным солнцем, и впрямь походила на драгоценное украшение, брошенное кем-то на берег. Плоские крыши близко расположенных друг к другу белых домов ступеньками поднимались по склонам стоящих у моря холмов, в обе стороны от которых расходились переливающиеся изумрудной зеленью поля и пастбища. У подножия холмов искрилась голубая вода удобной гавани. А над всем этим великолепием простиралось лазурное безоблачное небо. Восточный колорит городу придавали возвышающиеся над домами и видимые издалека большие зеленые купола мечетей, каждый из которых был окружен четырьмя упирающимися в небо минаретами. Еще были видны конические крыши сторожевых башен и, конечно, огромное здание, оседлавшее самый высокий из холмов, которое не могло быть не чем иным, как дворцом дея.