Люби меня вечно

— Что он заставит ее выйти за вас замуж?

— Да, — подтвердил он и улыбнулся. — Не сомневаюсь, она тоже знала, как он отреагирует на это. Видите ли, она уже столько раз мне отказывала. Теперь гордость не позволяла ей принять мое предложение.

Кимберли изумилась:

— Вы хотите сказать, что она передумала и захотела выйти за вас замуж, но не могла заставить себя в этом признаться?

Он кивнул.

— Я ведь… провел с ней ночь. В ту ночь мне стали понятнее многие ее чувства, о которых не подозревала даже она сама. Сейчас она бунтует, но это все показное, я думаю, из гордости. Она сложная девушка, моя Несса.

И злобная, и безжалостная, и… Ну, теперь Кимберли, слава Богу, не понадобится разбираться в ее характере. Пусть Несса будет какой угодно сложной — только пусть пребывает на другой стороне озера, а не в Крегоре.

Они с Гэвином еще немного поговорили, прежде чем вернулся Лахлан. Вскоре прямо в гостиной произошло бракосочетание.

Несса, казалось, так и не смирилась. Она не стала переодеваться соответственно событию, не стала причесываться. Она не прикоснулась к еде, которую ей предлагали, и отказывалась отвечать на вопросы, которые задаются невесте во время обряда. Пастор был из Макгрегоров, и всякий раз, не получив от Нессы требуемого ответа, он обводил взглядом присутствующих и произносил нечто вроде:

— Глава клана говорит, что она согласна, мне этого достаточно.

Кимберли решила, что это попахивает средневековьем, но, похоже, саму Нессу ничуть не удивило, что ее выдают замуж без ее согласия, — как не удивило это и всех присутствующих. Когда церемония закончилась, мягкий и сдержанный Гэвин Керн вдруг издал торжествующий вопль, забросил Нессу себе на плечо и удалился, как герой-победитель.

При виде такой смелости Макгрегоры разразились приветственными криками. А Несса нарушила обет молчания и закричала:

— У меня есть ноги, болван! Поставь меня сейчас же! Гэвин с веселым смехом ответил:

— Только когда ты окажешься на моей стороне озера, дорогая Несса.

— Если ты решил, что сможешь теперь мной командовать… — Несса замолчала, чтобы придумать что-нибудь другое, потому что брак позволял мужу именно это, а потом упрямо добавила:

— Ну, посмотрим.

Лахлан похвастался Кимберли:

— Похоже, я отдал ее в сильные руки. Кимберли искоса на него посмотрела:

— Кажется, она с этим не согласна. Лахлан ухмыльнулся.

— Нет, если бы она питала к нему злобу, то сейчас грозилась бы, что вырвет у него из груди сердце. Пройдет какой-нибудь месяц — и она придет меня благодарить.

— Или поклянется, что вырвет твое сердце. Он расхохотался и на глазах у всех присутствующих крепко ее поцеловал. Все снова разразились одобрительными криками. И хотя Кимберли ужасно смутилась, крики присутствующих ее ободрили. По крайней мере остальные Макгрегоры ее приняли. А Несса… Ну, Несса теперь не Макгрегор, а Керн.

День, переполненный событиями и эмоциями, подходил к концу. Кимберли рано отправилась спать. Лахлан распрощался с гостями, чтобы присоединиться к ней, но, вопреки ее ожиданиям, не стал в ту ночь ее любить. Он только обнял ее, прижал к себе и, когда она снова расплакалась, начал шептать на ухо какую-то ласковую чушь. Плакала Кимберли не из-за вещей матери — слезы лились потому, что теперь она уже больше не могла обманывать себя и притворяться, что ее не волнует то, что Лахлан ее не любит. Сердце уже не принадлежало ей: оно целиком перешло во власть мужа.

Глава 50

Примерно неделю спустя к замку подъехали всадники — человек тридцать или сорок, подсчитать было трудно. Поверх теплых курток у всех были перевязи из одинаковой красной с зеленым шотландки. Переехав через подъемный мост с таким видом, словно замок принадлежал им, они выстроились на внутреннем дворе перед главной башней и стали кричать, вызывая старшего Макгрегора.

Лахлан наблюдал за их приближением из окна гостиной со страхом, к которому примешивалась немалая доля раздражения: он решил, что их появлению обязан все той же Нессе. Надо полагать, она в припадке досады отправила им известие — и пусть даже потом раскаялась в содеянном, исправить ничего уже было нельзя. И вот они здесь. Ничего не оставалось, как выйти и заняться ими и, если понадобится, действовать жестко.

Но, распахнув двери, он увидел, что к всадникам приближается Кимберли. Когда они прибыли, она выходила из конюшни и теперь осторожно пробиралась между ними, чтобы попасть в дом, не подозревая, кто именно приехал. Лахлан предпочел бы, чтобы она и дальше оставалась в неведении.