Люби меня вечно

Кимберли могла себе представить, как это воспримет ее отец. Он или в гневе отречется от нее — что самое вероятное, или буквально купит ей мужа, так что у нее не будет права на выбор.

Тут совсем рядом послышался голос, который уже был ей так хорошо знаком:

— Спряталась, Ким? Или просто замечталась?

Глава 17

Кимберли медленно открыла глаза. Ее голова все еще была запрокинута, поэтому она сразу же увидела лицо Лахлана. Он смотрел на нее с нежностью, и ей ужасно захотелось влепить ему пощечину.

Конечно, она не сделает ничего подобного. Благовоспитанные девицы пощечин не дают и…

Она отошла от стены; рука ее помимо воли потянулась к его лицу, и ладонь резко и громко шлепнула по щеке, оставив на ней отпечаток. Это вполне стоило того, чтобы терпеть горячее покалывание в ладони.

Кимберли была изумлена тем, что сделала. Лахлан, конечно, удивился еще сильнее. Не успел он опомниться, как она чуть не ударила его второй раз — только потому, что он был удивлен и не ожидал от нее такого.

Но на этот раз ей удалось сдержаться, и она произнесла с негодованием, на которое только была способна:

— Вы заслуживаете презрения. Не приближайтесь ко мне, Макгрегор, иначе я не отвечаю…

Она не договорила. Она была готова разрыдаться, а гордость требовала, чтобы он не увидел, до какого состояния ее довел. Поэтому она отступила и бросилась бежать по коридору. Она снова бежала — на сей раз даже этого не заметив.

Оказавшись у себя в комнате, она прислонилась к двери, прижав к груди сжатые в кулаки руки. Она не хотела плакать — терпеть не могла слабости, но чувства, бушевавшие в ней, одерживали верх. Одним из чувств был гнев, и она сосредоточилась на нем, чтобы сдержать слезы.

Тут у нее за спиной раскрылась дверь, толкнув ее в спину. Ну и нахальство!

— Это моя комната, Макгрегор, а не ваша! Как вы смеете снова заходить сюда без разрешения?

Его лицо было мрачнее тучи. Он оправился от первоначального удивления и считал, что не заслужил пощечины. Он с трудом сдерживался и готов был взорваться.

— Снова? — прорычал он, захлопывая за собой дверь. — Ты хочешь сказать, что раньше меня сюда не приглашала?

— Совершенно определенно не приглашала!

Он не ожидал такого ответа и нахмурился, понизив тон:

— Тогда у тебя плохая память, раз ты не помнишь, как вела себя вчера вечером.

— Какое отношение мое поведение имеет…

— Самое прямое, — прервал он ее. — Ты не отвергла моего поцелуя, Ким, ты ответила на него. Так и пожирала меня взглядом весь вечер. Ты думаешь, я настолько неопытен в таких делах, что не могу понять, что ты имела в виду?

Она в ужасе воззрилась на него:

— Вы хотите сказать, что вчера ночью пришли сюда и занялись со мной любовью потому, что думали, будто я вам разрешила? Вы так истолковали мои взгляды?

— Ты это отрицаешь?

— Я говорю, что если и смотрела на вас не так, то не сознавала этого. Если и ответила на ваш поцелуй, то только потому, что думала, дурочка, что вы всерьез мной заинтересовались. К тому же я выпила слишком много шампанского, Лахлан. Разве вы этого не поняли?

— Нет, ты просто показалась мне благосклонной, — сказал он, и мрачность сменилась неуверенностью. — И я убедил себя, что у тебя есть опыт в таких делах.

— Опыт?! Да я никогда…

— Теперь я это знаю, — нетерпеливо оборвал он ее. — Мне шампанское тоже не пошло на пользу, так что я и сам не слишком хорошо соображал, что делаю, — по крайней мере не настолько, чтобы все хорошо продумать. Я видел в тебе прекрасную женщину, которая благосклонно принимала знаки моего внимания, а я не из тех, кто отказывает прекрасным женщинам.

Комплимент нисколько ее не тронул: она была слишком зла и слишком полна чувства отвращения.

— Значит, вы не лучше деревенского петуха, — презрительно бросила она. — Утверждаете, что любите одну женщину, но не задумываясь ухлестываете за другой.

Услышав эти слова, он имел наглость ухмыльнуться и пожать плечами.

— Тебе предстоит еще многое понять. Мужчина может быть верным тогда, когда его потребности регулярно удовлетворяются. А иначе он с готовностью берет все, что ему попадается, и говорит «спасибо».

Своими непристойными словами он заставил ее покраснеть, а она даже не могла его упрекнуть — ведь она сама об этом заговорила!

— Настоящая любовь должна быть не такой, — нравоучительно произнесла она.

Он покачал головой и вздохнул, показывая, насколько наивны ее утверждения.