Люби меня вечно

Одну из больших комнат Лахлан использовал как свою гардеробную — шкаф был полон его одежды — и комнату для отдыха. Там стояли шезлонг, большой письменный стол, несколько кресел и столиков. Такой же просторной оказалась и последняя комната, которую Кимберли могла превратить в свою гардеробную, по крайней мере до той поры, пока им не понадобится детская. Конечно, если поблизости нет специальной детской.

Представив, как по комнатам когда-нибудь будут бегать ее дети, Кимберли немного повеселела и предвкушала, как будет осматривать остальную часть замка. Когда Джин вернулась с известием, что присланные из Нортумберленда вещи сложены в подвале, Кимберли не пришло в голову спросить, почему их туда отправили, включая и ее одежду. Она взяла горничную с собой, предполагая, что подвал может оказаться не обычным подвалом, как это было с большим залом.

Но подвал был именно подвалом — темным, сырым помещением, единственным в замке, где стены по-прежнему были каменными. Он служил приютом для множества пауков. Там было ужасно грязно, потому что в нем хранился уголь — основное топливо в Шотландии.

Им пришлось вернуться обратно, взять лампу и пару крепких слуг, которые могли бы отнести сундуки и мебель наверх. Отыскать вещи Кимберли оказалось делом нелегким: в подвале было множество самых разнообразных помещений — от крошечных клетушек, которые, возможно, были когда-то тюремными камерами, до больших залов. Их соединяли длинные коридоры, расходившиеся во всех направлениях. Казалось, сюда много веков подряд сносили всякий хлам — главным образом ветхую мебель, которая была теперь плотно затянута паутиной.

В конце концов им удалось найти комнату, в которой сложили имущество Кимберли. Она улыбнулась с облегчением, но, подняв лампу, не поверила глазам — все ее фамильные вещи были безнадежно испорчены.

Напольные часы лежали на боку, без стрелок, с треснувшим корпусом, разбитые, поцарапанные, словно по ним прошелся топор. У китайской горки были отломаны ножки, дверцы сорваны с петель, сложная деревянная резьба испорчена — вся в выбоинах, словно и над ней поработали топором.

Гигантская картина выглядела так, будто кто-то встал на нее и дергал за край, пока рама и холст не треснули посередине. Маленькие столики, трехсотлетняя скамья для зала, антикварные вазы, резной китайский сундук — все было поломано, побито, расколото. Даже сундуки с одеждой вскрыли, а вещи разбросали по грязному полу.

Кимберли безмолвно уставилась на картину разрушения. От ужаса у нее остановилось сердце. Она сделала шаг, потом второй и, упав на колени, в безмолвной скорби протянула руки к своим сокровищам. Из глаз хлынули слезы. Это было последнее, что оставалось у нее на память о матери, — и все пропало, превратилось в хлам и щепки, годные только в печку. Злобное разрушение — а ей с первого взгляда, несмотря на потрясение, стало ясно, что оно было преднамеренным, — казалось невероятным. Такое мог сделать только один человек.

Кимберли медленно поднялась с пола, чуть слышно проговорив:

— Несса…

— Миледи, эти сломанные вещи, наверное, не то, что мы искали? — спросила у нее за спиной Джин, в голосе ее звучал ужас.

Кимберли не ответила. Обведя взглядом смущенных слуг замка, она спросила негромким ледяным голосом:

— Где сейчас может быть Несса? Один пожал плечами, а второй ответил:

— Скорее всего там же, где лэрд. Она всегда ходила за ним тенью.

— А где он?

Теперь уже оба пожали плечами. Кимберли больше не стала задавать вопросов. Она найдет Лахлана и Нессу, даже если для этого ей придется обыскать весь замок и все его окрестности. И когда она их найдет, наступит расплата. Она задыхалась от ярости и не могла бы сказать, что сделает, но не исключала даже убийства.

Сначала она нашла Лахлана, и довольно легко. Он оказался в конторе. Когда закончились приветствия, у множества его родичей оказались к нему срочные дела: надо было принять доклады, выслушать жалобы и добрые вести и тому подобное. Кимберли еще предстояло узнать, что в Крегоре никакого этикета не соблюдалось: вместо того чтобы дожидаться своей очереди в зале и по одному говорить с лэрдом, все набились в контору — благо она была достаточно большой.

Увидев Кимберли, Лахлан улыбнулся, но тут же заметил слезы, которые струились у нее по щекам и которых сама она не замечала. Она едва взглянула на него, выискивая взглядом его юную кузину. Не найдя Нессы, она повернулась, намереваясь уйти, и тут увидела ее — Несса подняла голову посмотреть, что привлекло внимание Лахлана.