И только сердце знает (том 1)

— Это не она, а… он! Тот юноша…

— Думаю, что знаю, о ком ты говоришь, — раздраженно произнес Ранульф. — Ну что ж, достань веревку. Сначала мы свяжем леди, а потом ты займешься ее стражем.

— Я уже все сделал, милорд, — сказал Кенрик с довольной ухмылкой, увидев удивленный взгляд Ранульфа. — Я связал ему только руки, поскольку вы приказали поторопиться, однако думаю, что этого вполне хватит.

Ранульф что-то одобрительно пробурчал и добавил:

— Тогда самое время заняться выполнением нашей основной задачи. И давай постараемся побыстрее со всем этим разделаться.

Сквозь открытую дверь в спальню проникала едва заметная полоска света, однако этого было вполне достаточно для выполнения плана Ранульфа.

Комната Рейны де Шампенье оказалась совсем небольшой и выглядела примерно так же, как та, что была предоставлена в распоряжение Ранульфа. На полу возле стены неуклюже развалился Тео, отнюдь не дружелюбно перетащенный туда Кенриком. Посередине одной из стен стояла кровать хозяйки с опущенными занавесками. Огромное количество разнообразных предметов загромождало комнату: несколько столов, стулья, деревянный сундук для одежды, большой камин, еще недавно так ярко пылавший…

Осторожно Ранульф отдернул занавеску настолько, чтобы можно было наклониться над кроватью. Фигурка Рейны была едва заметна под огромным ворохом одеял, и лишь черные как смоль волосы, разметавшиеся по подушке, выдавали присутствие девушки. Несомненно, это была она. Он наверняка мог узнать ее даже в полумраке ночи, нарушаемом лишь слабым отблеском факела. Это милое личико с непослушными черными бровями и слегка поджатой нижней губкой могло принадлежать только Рейне де Шампенье, очаровательной хозяйке величественного замка…

Лишь мгновение стоял Ранульф в нерешительности, разглядывая мирно спящую девушку. Если она вдруг проснется и обнаружит его в своей спальне, весь задуманный им план рухнет. Она совсем скоро будет принадлежать Ротвеллу, и не важно, хорошо это или плохо. К сожалению, Ранульф знал, что это может привести лишь к самым печальным для девушки последствиям. Однако он тогда сможет приобрести Фарринг-Кросс, с таким трудом заработанный его собственным трудом, а не подаренный ему, как его молочному брату. Ранульфу пришлось самому трудиться, чтобы получить то, к чему он стремился всем своим сердцем. А произошло это только потому, что мать его была простой деревенской женщиной, тогда как мать его брата была истинной леди, хотя и необвенчанной с его отцом, однако леди. Именно поэтому ее сын, такой же, как и Ранульф, бастард, был признан наследником их отца и воспитан в соответствии со своим почетным положением любимого и к тому же единственного наследника.

Нет, Ранульф не мог позволить себе испытывать какие-либо добрые чувства к этой спящей девушке, какой бы невинной она ни казалась в ее девственной постели. Для человека, находящегося в его положении, не было иного способа заработать ту сумму денег, что была ему так необходима, кроме как украсть хозяйку Клайдона. Поэтому он не имел права чувствовать и поступать так, как диктовала ему совесть. К тому же эта девушка была лишь одной из тех богатых наследниц, которые в конце различного рода состязаний все же достаются сильнейшему. В данном случае сильнейшим оказался Ротвелл, потому что именно он, а не кто-либо еще нанял для исполнения этого задания Ранульфа. Следовательно, она для Ранульфа не больше чем очередная и, как он надеялся, последняя работа. Итак, всякие сомнения покинули его душу, одержав окончательную победу над его совестью.

Глаза девушки, расширившиеся от ужаса, впились в Ранульфа в то же мгновение, как ладонь его прикоснулась к ее маленькому упрямому рту. Ранульф успел почувствовать необыкновенную мягкость ее нежных губ, прежде чем сжал ее рот еще сильнее, ибо девушка делала отчаянные усилия, чтобы освободиться от ужасной тяжести, мешавшей ей позвать на помощь. Ранульф наклонился, чтобы схватить под одеялом руку Рейны, и в то же мгновение засунул ей в рот кляп, гораздо более надежный и менее чувствительный, чем его рука. Свободной рукой Рейна отчаянно пыталась остановить его, однако все было абсолютно бесполезно.

Она застонала, ибо Ранульф пребольно дернул ее за волосы, засовывая кляп, а он от этого звука вдруг съежился, не в силах объяснить своего странного волнения, и поспешил отодвинуться от девушки. Он думал, что не испытывает к ней никаких чувств, кроме гнева за се недавнюю дерзость, однако этот слабый стон причинил ему неожиданно сильную боль. Вздор! Ранульф разгневался на себя за столь несвоевременные мысли, на девушку, вызвавшую его мучения, на саму жизнь, посылающую ему все эти испытания.