Узы любви

Окончательно потеряв голову и нисколько не сомневаясь относительно того, что ему нужно на самом деле, девушка выпалила:

— Нет, ни за что, и никаких больше поцелуев!

— Почему? — неожиданно спросил он.

Пораженная, Милисент вновь уставилась на него. Вулфрик, казалось, искренне недоумевал. Ну как ему все объяснить! Любой довод только смутит их обоих.

Она уклонилась от ответа, насмешливо спросив:

— Думаешь, женщине нужны причины для отказа?

— Да, когда она говорит «нет» нареченному.

— Мы еще не связаны церковными обетами.

— А я и не собирался пока с тобой спать, поэтому какие у тебя возражения против обыкновенного поцелуя?

Господи, так она и знала, что щеки вновь загорятся, как ошпаренные. И что она может сказать, когда его поцелуй так глубоко взволновал ее? Она не могла отнестись к этому так же легко, как он. Обыкновенный поцелуй? В том поцелуе не было ничего обыкновенного, если судить по тому, какие чувства он в ней пробудил.

Милисент решила защищаться:

— Ты любишь другую. Почему это ни с того ни с сего решил целовать меня?

Губы Вулфрика сурово сжались. Очевидно, ему не понравилось напоминание о том, что он волен выбирать себе подругу не больше, чем она — друга.

— Именно поэтому ты смеешь отказывать мне? Потому что сама любишь другого? Ты забудешь его, девушка. Единственным, кого отныне станешь целовать, буду я, так что тебе лучше смириться с этим, да поскорее, пока не причинила нам обоим ненужную боль, — процедил он сквозь стиснутые зубы и, резко встав, выбрался из-за стола.

Не понравилось напоминание? Мягко сказано. Он просто взбесился.

Глава 24

— И сколько трупов ты оставишь на своем пути, прежде чем сообразишь, что мучит тебя?

Вулфрик взглянул сначала на брата, неслышно подошедшего сзади, потом на толпу рыцарей и оруженосцев, украшенных бесчисленными синяками и царапинами после утреннего испытания, которому он подверг их на ристалище.

— Ничто меня не мучит, — отнекивался Вулфрик, хотя сунул меч в ножны, отрицательно покачав головой в ответ на безмолвное приглашение оруженосца, стоявшего следующим в очереди на очередной поединок, и строго посмотрел на Реймунда: — Мне следовало бы в первую очередь поискать тебя.

Но Реймунд, ничуть не обидевшись, разразился смехом:

— Спасибо за то, что пощадил меня. Вижу, ты даже не вспотел. Или на твоих насупленных бровях уже висят сосульки?

— Похоже, давненько ты не работал мечом, — зловеще заметил Вулфрик.

Реймунд лукаво ухмыльнулся:

— А тебе не мешало бы залить горе кружкой медовухи да положить голову на хорошенькое плечико… чтобы половчее вонзить в него зубы.

— Не знаешь, случайно, должность королевского шута не свободна? Ты превосходно бы подошел. Думаю, тебя сразу же наняли бы… И откуда ты только набрался таких дурацких шуточек?

— Я провел приятную ночь с женушкой, почему бы мне не быть в хорошем настроении. Ты же, со своей стороны, скоро начнешь на людей кидаться. Стал еще зловреднее, чем когда отправлялся за своей невестой, а тогда мне казалось, что хуже ничего быть не может. Что произошло с тех пор, как мы вчера расстались?

— Лучше спроси, чего не произошло! — пробормотал Вулфрик себе под нос, поспешно удаляясь, но Реймунд все равно расслышал и с усмешкой повторил:

— Ладно, чего именно не произошло?

Вместо ответа Вулфрик обжег его негодующим взглядом и, пожав плечами, проследовал к ближайшей конюшне, где в одном стойле находился его жеребец, а в другом — Стомпер. К удивлению брата, Вулфрик протянул грушу, сваренную в меду, не своему коню, а Стомперу. Такого Реймунд не ожидал.

— Я бы побоялся за свою руку, — без тени насмешки заметил он.

— Нет, он настоящий сладкоежка. Когда дело доходит до меда, он сама доброта.

— Ты в самом деле храбрец, если сумел это узнать, — хмыкнул Реймунд, но, сразу став серьезным, заметил: — Ты кормишь ее лошадь, не свою?

— Моя и так избалована, — небрежно бросил Вулфрик.

— Думаешь, свою она не балует?

— Если и так, долго ей этого делать не придется. Как только начнут прибывать гости, я запру ее в соляре.

— Разумная предосторожность, — согласился Реймунд. — Но что тебя гложет и заставляет калечить несчастных воинов?

Вулфрик вздохнул и по привычке провел рукой по волосам, не заметив, что ладонь запачкана медом.

— Я горю желанием прикончить человека, которого даже не знаю.