Вражда и любовь

Шийна затаила дыхание. Ее отец и ее муж так долго смотрели друг на друга, не произнося ни единого слова, что поединок между ними казался неизбежным. Она понимала, что отец поставлен в невыносимое положение. Либо драться, либо уступить. Фергюсон уступает? В то время как весь его клан у него за спиной? Но, как и всегда, Маккиннионы в численном превосходстве.

С лицом, потемневшим от ярости, Дугалд повернулся на каблуках и молча покинул холл. Шийна вынуждена была наблюдать, как все остальные члены ее клана бурей вырвались наружу. Потом вынесли Айена, который так и не пришел пока в сознание. Не следовало везти его на лошади в таком состоянии, но его повезли, хотя он мог умереть во время тяжелой и долгой дороги.

Даже Найел не оглянулся на Шийну. Она рванулась было к брату, чтобы перемолвиться с ним несколькими словами на прощание, но властная рука Джейми удержала ее. И Шийна была вынуждена стоять рядом с ним, пока ее семья покидала замок. Увидит ли она снова своих родных хоть когда-нибудь?

У нее ныла грудь, и она непременно заплакала бы, если бы не тяжелая рука Джейми у нее на плече. Эта рука напоминала ей, что она осталась во враждебном клане Маккиннионов. Она не покажет врагам, какую боль они ей причинили., - Шийна?

Голос у Джейми был мягкий и напоминал о недавней нежности. Неужели он считает, что ничего не изменилось?

Не понимает, что все рухнуло? Она сбросила его руку со своего плеча, прежде чем повернуться и взглянуть прямо на него глазами, полными страдания и осуждения.

— Не прикасайся ко мне больше, Джейми… никогда… — прошептала она, вложив в эти слова всю свою боль.

— Шийна…

— Нет! — прорыдала она.

Ничего нельзя было уже изменить.

Она убежала из зала, чтобы не позориться перед родней Джейми. Он смотрел ей вслед с отчаянным желанием последовать за ней, доказать ей свою правоту, но… остался на месте. Стоял и смотрел, пока она не скрылась из глаз.

Глава 31

Когда Джейми вошел в комнату, Шийна спала в кресле у огня, одетая; темно-рыжие сияющие волосы как бы стекали на пол потоком через подлокотник кресла. Руки скрещены на груди, ноги спрятаны под платье. Она просто ненароком уснула здесь или же намеревалась подчеркнуть, что не станет ложиться в постель?

Джейми подбросил дров в камин, потом сел на пол у ног Шийны и стал qlnrper| на нее. Она выглядела такой умиротворенной, и слезы больше не блестели на ресницах. Но ведь он видел невыплаканные слезы и выражение боли в глазах. Как же успокоить, как убедить ее?

Он поднял и пропустил между пальцами спустившиеся до пола пряди ее волос. День их свадьбы! Как все ужасно сложилось, если не считать немногих минут, проведенных вместе. Как ему забыть эти минуты? Может, их и не было вовсе?

Ему не хотелось будить ее и выслушивать обвинения. Довольно с него злых слов. Колин назвал его десятижды дураком, а тетя Лидия винила в том, что он возродил угасшую было вражду. Но никто не заставил бы его признать, что он совершил ошибку.

Разве что Черный Гоуэн вынудил поразмыслить о такой возможности. Кузен не проявил ни капли раскаяния по поводу случившегося, и даже более того — похоже, он был страшно доволен. Норов Джейми наконец возобладал над его выдержкой, и он приказал Гоуэну убираться из зала, не в силах больше видеть его и бесконечно страдая от того, что судьба вновь настроила Шийну против него.

Шийна пробудилась и увидела, что Джейми сидит на полу возле нее и держит в пальцах прядь ее волос. Она выпрямилась и вытянула волосы у него из руки.

Джейми повернулся к ней, глаза его сверкали при свете огня. Он встал и протянул ей руку, но она ее не приняла. Джейми вздохнул.

— Иди в постель, милая. Это был трудный день, и мы оба нуждаемся в отдыхе. — Она не пошевелилась, и тогда он добавил:

— Я не дотронусь до тебя, если именно это тебя беспокоит.

Она медленно подняла на него глаза, и Джейми увидел в них столько неприязни, что засомневался, удастся ли ему когда-нибудь помириться с ней.

— Я ждала здесь, только чтобы сказать, что не останусь с тобой в одной комнате.

— Но ты здесь останешься, — очень твердо ответил Джейми.

— Я хочу вернуться в комнату в башне, Джейми, — сверкнув глазами, заявила Шийна.

— Нет! Не пытайся добиться этого, Шийна, — предостерег он. — Я не допущу, чтобы обо мне сплетничали, как сплетничали о моем отце, когда на мою мать находило дурное настроение; Я заранее предупреждал тебя, что между нами не будет запертых дверей.