Убийство со взломом

– Эй! – предостерегающе пробормотала она. Не сводя глаз с полицейской машины в двух кварталах впереди от них, он притормозил. Дженис ткнулась лбом ему в плечо. – И почему только я тебя люблю?

– Так уж получилось, – пьяным голосом отозвался он. – Любишь, потому что любишь.

– Может быть, сейчас я неверно поступаю?

– Нет, – сказал он. – Положа руку на сердце я так не думаю. И я просто счастлив, что ты поступаешь именно так.

Он свернул с Маркет-стрит. Шины зашуршали по булыжникам – звук, говоривший о том, что они дома. Под фонарем через дом от них была свободная парковка.

– Люблю эту улицу, – прошептала Дженис и грустно покачала головой, – и всегда любила, еще прежде, чем мы сюда переехали.

– Ну, вот мы и дома.

Он увидел в ее глазах страх – страх и доверие. Такой же страх он нередко замечал на лицах родственников убитых, страх, что разрушенный мир уже не склеить, и доверие к тому, кто, может быть, чем-то ободрит, предложит что-то, способное помочь.

– Ты меня любишь? – спросила она.

– Да, Дженис, да.

Он потянулся к дверце.

– Погоди! – шепнула она. – Посидим здесь минутку.

Он прижал ее к себе и проворчал что-то нежное, щекоча ей дыханием бровь.

– Хм? – вопросительно сказала она.

Он поцеловал ее в нос и ласково провел языком по его кончику. Она сонно улыбнулась. Он был рад, что они благополучно добрались до дома.

– Хочу еще, – будто в полудреме сказала она и, взяв его руку, положила ее себе на грудь.

Он повиновался, затем поцеловал ее в лоб, покрыл нежными поцелуями щеки и, опять чмокнув в нос, стал целовать губы крепкими, откровенными поцелуями, а потом уткнулся в нежное место у нее за ухом. Он не имел ничего против, если бы она уснула и до секса дело бы так и не дошло: только бы обнимать ее, держать в своих объятиях. Только этого он и хотел. Усни она в их постели, и он бы знал, что Господь не отвернулся от него. При всей нелепости и, может быть, высокопарности этой мысли она была искренней. Может быть, он вновь начнет посещать квакерские собрания, просто в знак благодарности. Дженис уснет, а он свернется рядом с ней калачиком, прижмется к ней и вспомнит, кто он есть на этом свете.

– Сейчас здесь холодно, слишком холодно, чтобы дамам спать на улице, – шепнул он, кутая ее в шарф. Они заперли машину и направились к темному дому. Дженис провела пальцем по железной ограде, взбегавшей вверх вместе с гранитными ступенями крыльца.

– Ты уверен, что любишь меня? – спросила она. – Уверен, что хочешь?

– Да.

Войдя, Дженис полусонно поднялась по лестнице и оттуда через холл прошла по коридору.

– Чисто! – сказала она.

Он шел за ней, не мешая ей держаться за стену.

– О господи!

Когда оба они очутились в ванной, она улыбнулась:

– Вам здесь не место, мистер… сэр!

Она сунулась в ящик под раковиной, нашла там свой старый колпачок и противозачаточный гель. Какой-то частью сознания, чем-то в самой его глубине Питер стыдливо порадовался, что положил колпачок на место. Было ли это с его стороны коварством? Разумеется.

– Пригодится, – сказала Дженис.

– Брось это, – сказал он. – Не надо.

– Нет? – Ее взгляд затуманился, а губы радостно дрогнули.

– Ведь лучше поздно, чем никогда, верно?

Они обнялись, она поцеловала его, и он ощутил во рту вкус вина с ее языка.

– Я люблю тебя, Питер Скаттергуд, и хочу быть твоей женой, всегда и навечно. А теперь убирайся, чтобы я могла сделать то, что мне надо сделать!

Прежде чем уйти, он покосился в зеркало в ванной, и то, что отражалось там, было прекрасно до неправдоподобия: его жена в его объятиях, длинные шелковистые темные волосы струятся между его пальцами, ее нос уткнулся в шерсть его костюма, на их щеках был румянец волнения, а еще там отражались собственные его глаза – широко распахнутые, своим сиянием спорящие с ярким светом в ванной. И разве не чудесно будет заниматься любовью, зная, что от этого может родиться ребенок? Наконец-то после тысячи тысяч их совокуплений это произойдет с ощущением возможного чуда. Как эротична такая возможность!

– Ладно, – прошептал он, еще теснее прижимая ее к себе, – пойду проверю дверь, включу отопление и свет. Я мигом!

А потом, когда он неверными шагами, словно обкурившийся, спустился вниз, ему не понравилось, как щелкнул замок на входной двери, и он вдруг вспомнил, что, проходя на лестницу мимо спальни, видел, что дверь закрыта. А минуту назад она была открыта.