Фигура легкого эпатажа

— Сейчас, — протянул Костя.

— Посиди, сама схожу, — засопела Кира, медленно поднялась и так же медленно пошла, нет — поплыла к двери.

— Ладно, — согласился муж и устроился за столом. — А я пока еще кофейку хлебну. О, он даже не остыл…

Я с огромным изумлением смотрела на парочку. Если бы, не дай бог, конечно, кому-нибудь у нас дома стало плохо, то через пару секунд в квартире уже творилось бы столпотворение, домашние бросились бы вызывать «Скорую помощь», МЧС, знакомых врачей… А тут — полнейшее спокойствие, больше смахивающее на абсолютное равнодушие. Мой рот раскрылся, я сделала глубокий вздох и приготовилась сказать «родственникам» все, что я о них думаю, но в столовой появились Кира и Анна.

— Вашему мужу дурно, — бросилась я к супруге Антонова.

— Да? Что случилось? — поинтересовалась дама.

— Он срочно просит валокордин.

— Сорок капель, — хихикнул Костя.

— Ну, это не страшно, — бесстрастно ответила Анна, — вот когда он шестьдесят требует…

— Где лекарство? — перебила я ее.

Анна тяжело вздохнула:

— Не следует впадать в истерику, уважаемая Лаура, сейчас я загляну к мужу.

Сохраняя непроницаемое выражение лица, с абсолютно прямой спиной, словно проглотив палку, Анна вышла в коридор.

Кира улыбнулась.

— Вы считаете нас чудовищами?

— Да, — ляпнула я и тут же спохватилась: — В смысле? Нет.

Невестка Антонова засмеялась, а Костя, осушив чашечку с кофе, пояснил:

— Папа, похоже, нереализованный актер. В последнее время он устраивает натуральные спектакли — может начать истерически рыдать, а два-три раза изображал умирающего, требовал лучших врачей.

— Мы уже поняли, — подхватила Кира, — если он просит сорок капель валокордина, то, так сказать, это представление из одного действия…

— А если шестьдесят, — перебил ее Костя, — то, значит, театральная ерунда до вечера затянется. «Скорая» приедет, с кардиографом. Мрак.

Я села на стул и от растерянности глупо спросила:

— Вы сейчас говорите правду?

Костя снова занялся кофе, а Кира, взяв очередную булочку, кивнула. Потом она внимательно глянула на меня и поинтересовалась:

— А вы?

— Не понимаю, — пробормотала я. — То есть, конечно, правду: Михаил Петрович побледнел, ему явно нехорошо.

— Не о нем речь, — нежно проворковала Кира. — Вы и впрямь его племянница?

Вся кровь бросилась мне в голову.

— Простите? — пролепетал язык. — Меня зовут Лаура, я дочь сестры Михаила Петровича…

— Которую тоже звали Лаурой? — вдруг спросил Костя.

— Именно так.

— Ваша мама жива? — продолжил парень.

— Нет, она скончалась.

— Давно?

— Достаточно.

— Дату назовите, — потребовала Кира.

— Ну… э… о…

— Вы забыли год смерти матери? — нежно осведомился парень.

— Понимаете, я была ребенком… — начала выкручиваться я.

— Совсем крошкой?

   — Верно!

— А число? — пропела Кира. — Месяц?

— А… а… а… — протянула я.

— Вы не ходите на кладбище? — с фальшивым удивлением воскликнул Костя.

— Не посещаете дорогую могилу? — откровенно издевательски добавила Кира.

— Почему? — улыбнулась я. — Приношу цветы к надгробью.

— Дату кончины любимой мамы назовите, — резко велел Костя, — и…

Договорить он не успел — дверь столовой распахнулась, появилась белая, как полотно, Анна и молча села за стол.

— Мама, пей кофе, — ласково сказала Кира, — он еще теплый.

— Как там наш Марлон Брандо? — издевательски спросил Костя. — Жив?

— Он умер, — обморочным голосом сообщила мать.

— Знаю, — отмахнулся сын. — Я об отце говорю!

— И я об отце, — кивнула Анна. — Он скончался. Лежит головой на листе бумаги. Похоже, хотел новое завещание составить.

Глава 8

Кира попыталась вскочить, но ее большой живот, упиравшийся в стол, не позволил быстро совершить действие, Костя ловко опередил жену — змеей скользнул к двери и исчез в коридоре. Я, плохо понимая происходящее, уставилась на Анну.

— Ты уверена? — нервно прошептала Кира.

Свекровь кивнула.

— Где Мара? Надо «Скорую» вызвать! — вскрикнула Кира.

— Он мертв! — воскликнул, вбегая в столовую, Костя. — И правда скончался. Где Мара? Пусть в милицию звонит.

Я сидела словно в толстой зимней шапке — разговор достигал моих ушей, но звуки были приглушенными. А еще в комнате что-то гудело, не сильно, но мерно.