Фигура легкого эпатажа

Глава 13

— Ну и что скажете? — прервала свой монолог Мара. — Правда, дико? Надо же придумать такое: сжечь полотно, а всем наврать про его продажу!

Я пожала плечами.

— Всякое случается.

— Нет, это идиотизм, — стояла на своем Мара.

— Знаешь, — перешла я с ней на «ты», — у меня был странный случай. Одна женщина подарила мне кольцо на день рождения. Дорогое, с хорошим камнем. Я, помнится, удивилась. Конечно, Фаина Семеновна дружила с моей мамой, более того, она жила с нами в одном подъезде, но, согласись, брильянты — слишком дорогой презент. Причем Фаина Семеновна сама надела мне на палец украшение и заявила: «Красота шикарная! Носи, деточка». Если честно, я не испытала особого восторга, ощутив на руке тяжелый кусок металла с прозрачным кристаллом, но, дабы не обижать простодушную Фаину Семеновну, бывавшую у мамы почти ежедневно, щеголяла в «сувенирчике». И тут началось: на меня дождем посыпались несчастья. Сначала я упала на ровном месте и сильно разбила коленку, затем разболелся зуб, потом не сумела получить зачет по истории музыки, а я этот предмет знала досканально, вызубрила весь материал, кроме одного-единственного билета, но именно его и вытащила. Сначала я подумала, что просто жизнь подставляет мне подножки, но вскоре, когда вдруг разбила свою любимую чашку, ту, из которой пила чай с ранних, детских лет, сообразила: ох, неспроста все эти беды! Поразмышляв, я сделала вывод: полоса неудач началась на следующий день после получения колечка. Осознав сей факт, я моментально стащила украшение с руки и вышвырнула в окно.

— Ой, ой, ой, — покачала головой Мара, — вот уж глупость! Золота, да еще с брюликом, лишилась!

— Зато ко мне снова вернулась удача, — улыбнулась я. — Самое интересное, что спустя примерно полгода после дня рождения Фаина Семеновна при встрече поинтересовалась: «Деточка, а где колечко?» Чтобы не обижать милую даму, я спокойно соврала: «Такая беда приключилась! Оно оказалось мне чуть великовато, я сдернула перчатку с руки и потеряла ваш подарок. Поверьте, очень жаль». — «Значит, так тому и быть, — весело откликнулась подруга мамы. — Знаешь, мне оно счастья не принесло, но выбросить такую дорогую вещь я не сумела, решила тебе подарить. Может, и к лучшему, что ты его потеряла»… В общем, я вот к чему историю припомнила, — завершила рассказ я, — вполне вероятно, натюрморт раздражал Анну, или она считала его несчастливым, вот и уничтожила втихаря картину, сожгла тогда в августе, воспользовавшись отсутствием родных.

— А деньги откуда появились? — спросила Мара. — Их не было, а потом, бац, опять есть.

— Любые, самые невероятные события имеют простые объяснения, — назидательно заявила я. — Натюрморт твоей хозяйке не нравился, а средства она, скажем, заработала. Если это все произошедшие странности, то о них даже и беспокоиться не стоит.

Мара усмехнулась:

— Хозяйка служит в НИИ, иногда статейки пописывает. Я абсолютно уверена: огромные суммы приносит в дом Михаил Петрович. Вот уж ни в какие ворота не лезет!

— Снова не понимаю твоего изумления, — пожала я плечами, — в девяноста семьях из ста жену и детей содержит муж.

Мара заморгала:

— Оно верно. Только у Антоновых все странно. Деньги были явно Михаила Петровича, но домашние его считали никуда не годным кабинетным червем. И Костя, и Лана, и Кира уверены: семья хорошо живет за счет продажи картин, которые бережно собрал Валерий Сергеевич. Михаила Петровича они совершенно не уважают. Вернее, в глаза изображают почтение, а едва он выходит из комнаты, принимаются хихикать. И даже Галя вместе с ними.

— А это кто? — решила уточнить я.

— Приживалка, подруга Ланы. Пустили ее в дом из милости, теперь она охамела, хозяйку из себя корчит, смеет мне замечания делать, — зло сказала Мара. — Ну да бог с ней, ты лучше дальше слушай. Некоторое время тому назад Михаил Петрович сошел с ума.

— Как? — подскочила я.

Мара тяжело вздохнула:

— Выглядело так, словно он безумием, как гриппом, заразился. Уехал на работу вполне вменяемый, а вернулся…

Мара чуть не упала в обморок, когда, открыв дверь, увидела хозяина всего в крови. Лицо, руки и пальто профессора были покрыты красными пятнами.

— Господи! — ахнула Мара. — Михаил Петрович!

— На меня напали, — странно спокойным голосом сообщил Антонов. — Шел себе мирно, не успел во двор свернуть, как налетели двое…