Фигура легкого эпатажа

Из школы я поехала по адресу, который мне дала Лаура.

Мэри открыла дверь сразу. Стройная фигурка женщины была обтянута синими джинсами и коротеньким ярко-красным свитерком. Мать намного больше напоминала старшеклассницу, чем грузная дочь.

— Вы от Беллы? — безо всякой улыбки спросила хриплым басом Мэри. — Рано приехали, договаривались после восьми вечера. Извините, простыла сильно, но это не грипп, не заразно.

— Меня зовут Евлампия Романова, — быстро представилась я.

— А… К нам часто заглядывает Лиза, — закивала мать Лары. — Вы очень похожи! Просто одно лицо!

— Видите ли, — спокойно пустилась я в объяснения, — Лиза Романова не является кровной родственницей своей нынешней мамы Кати, а я, хоть и считаюсь тетей девочки, не сестра Катюши. Просто судьба пошутила и столкнула вместе двух однофамилиц, которые стали друг другу настолько близкими людьми, будто родные. А уж как у нас появилась Лизавета, это вообще детективная история, боюсь, вы не поверите, узнав подробности [4 - Историю знакомства Лампы и Кати, а также рассказ о появлении в семье Лизы вы можете прочитать в книге Дарьи Донцовой «Гадюка в сиропе», издательство «Эксмо».].

— Всякое случается, — согласилась Мэри и быстро спросила: — Что привело вас ко мне? Надеюсь, девочки не поссорились? Мне бы этого очень не хотелось, Лизочка душевная, тонкая, она единственная из всего класса пожалела Ларочку. Вы, конечно, в курсе проблем моей дочери?

Я кивнула:

— Подростки жестоки.

— Ларисонька впервые столкнулась с неприязнью, — вздохнула Мэри и спохватилась: — Извините, держу вас в дверях, проходите… Чай, кофе?

— С удовольствием выпью чашечку цейлонского, — кивнула я.

— Чудесно, — обрадовалась Мэри, — наши вкусы совпадают.

На маленькой, но уютной кухне мне подали кружечку из тонкого фарфора, и напиток оказался замечательным. Кекс, лежавший в вазочке, был очень свежим, а печенье, горкой громоздившееся на серебряной тарелочке, хозяйка, похоже, испекла сама.

— И когда вы только все успеваете! — искренно восхитилась я. — Работаете, дом содержите, да еще делаете бисквиты…

Мэри рассмеялась:

— Провинциальная привычка. У нас в Новоклимовске женщины рукастые и быстрые. Темп жизни, правда, иной, не бегом, как в Москве, а шагом ходим. Я, когда сюда переехала, никак привыкнуть не могла. Город такой огромный, а Новоклимовск за час из конца в конец пешком пройти можно. Я сначала везде опаздывала: назначат мне встречу, и я по привычке за полчаса до свидания начинаю собираться. Спущусь в метро, и ужас охватывает: господи, ну и дура, ведь не успеть!

Глава 18

Я молча пила чай и ела невероятно вкусное печенье, а Мэри рассказывала свою биографию.

Родилась и жила она в Новоклимовске. Там же закончила школу и поступила в институт, на заочное отделение. Очень уж Мэри не хотелось отрываться от родных корней. Дочь этнического немца, Мэри с пеленок болтала на языке Гейне и Гёте, а ее папа Вальтер за всю свою жизнь так и не избавился от акцента, в минуты же особого волнения и вовсе забывал русский. Мама тоже в совершенстве «шпрехала» [5 - Шпрехала — искаженный немецкий, от глагола sprechen — говорить (Прим. автора.)], и в доме Антоновых чаще звучало «meine liebe», чем русский аналог «дорогая».

Кстати, папа Вальтер, естественно, не был Антоновым, но он очень хорошо понимал, какие сложности грозят жене, если та станет писать в анкете «Лаура Петровна Вайнштейн», поэтому взял фамилию супруги. Многие знакомые звали его Владимиром и не предполагали о его немецких корнях, а из-за акцента считали прибалтом.

Детство Мэри прошло счастливо. Папа хорошо зарабатывал, мама тоже приносила отличную зарплату — Лаура Петровна была тренером по гимнастике, и команда города Новоклимовска регулярно побеждала на соревнованиях. Одно время мама хотела сделать из Мэри чемпионку, но у дочери оказалась неподходящая фигура, слишком высокий рост, плохая растяжка. В общем, к спортивной карьере Мэри была абсолютно негодна, но девушка совершенно не страдала от того, что не оказалась на пьедестале почета. Тренировки вызывали у Мэри зевоту, она быстро уставала и не желала, как другие мамины ученицы, терпеть неизбежную боль. В конце концов Лаура Петровна со вздохом сказала ей: «Ладно, учи немецкий», — и девочка с радостью прекратила походы в спортзал.

В семнадцать лет Мэри поступила в московский институт, но в столицу она ездила всего два раза в год. Город пугал шумом и холодной деловитостью, жить в родных пенатах с любимыми родителями намного лучше, чем голодать в общежитии. Мэри не была амбициозна, ей не виделась во сне столица в качестве места постоянного проживания.