Фигура легкого эпатажа

Узнав, что Антонова будут просить «сесть на царство», Нина Леонидовна приуныла. С бывшим мужем и дочерью дама не общалась, отношения порвались навсегда, но, наверное, Анна не упустит шанса отомстить матери, настал ее час. Михаил Петрович под натиском жены уволит Нину Леонидовну. И куда ей податься?

Но Антонов поступил странно — поблагодарил коллег за лестное предложение и… отказался.

— Я ученый, — мирно объяснил профессор свою позицию, — а пост директора НИИ мигом лишит меня возможности заниматься наукой и писать книги. Если хотите совет, то лучшей кандидатуры, чем Владлен Игоревич, не найти, а я ему помогу.

И институт возглавил протеже Антонова, который ничего кардинально в учреждении менять не стал. Нина Леонидовна осталась на месте. И вот теперь случилась радость: Антонов умер, Нина Леонидовна пережила человека, из-за которого лишилась семьи…

Вывалив на меня ворох информации, Нина Леонидовна потянулась к телефону. Потыкав в кнопки, она разочарованно сказала:

— Занято. Ладно, подождем.

— Кого? — не поняла я.

— Семена Савельевича.

— Это кто такой? — вновь не разобралась я в ситуации.

Нина Леонидовна, терзая аппарат, ухмыльнулась.

— Вы хотите статью об Антонове написать?

— Да, — осторожно ответила я.

— Душенька, — уперла в меня тяжелый взор старуха, — ну кому сейчас нужны славословия? Все эти обычные всхлипывания: великий ученый, профессор, создатель «Анина» и прочее, прочее, прочее… Да писали подобное о Михаиле Петровиче сто раз! Я же предлагаю вам бомбу, эксклюзивный материал: Антонов каков он есть. То есть был. Сын женщины-убийцы, расчетливый юноша, сумевший обмануть столичную девушку, выгнать из семьи ее мать, которая раскусила провинциального Растиньяка [11 - Растиньяк — фамилия героя ряда произведений О. Бальзака из его знаменитой «Человеческой комедии», стала нарицательной. Растиньяками называют людей, которые ради богатства и успеха готовы на любую подлость и предательство. (Прим. автора.)]. Можно с другой стороны посмотреть и на создание «Анина»: идею Михаил украл у Марка Генриховича, сам комплекс — раздутая пустышка. Люди, покупающие его, — жертвы рекламы. Антонов достиг вроде всего, получил славу, деньги, но был ли он достоин успеха?

Нина Леонидовна закашлялась.

Я молча ждала, пока приступ злобы перестанет душить старуху. Хм, почему принято считать, что пожилые люди милы и интеллигентны? Какой старик получится из мужчины, который регулярно бил своих родных? А во что превратится женщина, травившая во дворе кошек? Только не говорите, что, перевалив через пенсионный рубеж и почуяв дуновение смерти, и тот, и другая спохватились и запоздало начали любить человечество вкупе с животными. Вовсе даже нет! Негодяй превратится в злобного, норовящего всех стукнуть палкой старикашку, а гадкая тетка трансформируется в редкостную по вредности старушонку, говорящую о соседях гадости. Хорошими, добрыми бабушками и дедушками делаются лишь хорошие и добрые люди. Вот Нина Леонидовна, вроде образованный человек, кандидат наук, а какая мстительная особа! Она ничего не простила Антонову и ничего не забыла.

Глава 26

— Я вам рассказала, что знаю, — наконец-то справилась с кашлем Нина Леонидовна, — но лучше еще побеседовать с Семеном Савельевичем.

— Он знает некие подробности из биографии Михаила Петровича? — обрадовалась я.

Нина Леонидовна скривилась:

— Не больше меня.

— Тогда зачем мне идти к нему?

Собеседница снова схватилась за телефонную трубку.

— Лучше в статье упомянуть не мое имя, а назвать в качестве источника информации Груздева Семена Савельевича, но для этого вам нужно с ним полялякать.

— Никак не пойму… — прикинулась я идиоткой. — Вы так обстоятельно обрисовали картину, зачем еще какой-то Груздев?

Нина Леонидовна усмехнулась:

— Душенька, вы мне понравились, вот я и решила помочь. Материал получится сильный, пол-Москвы с восторгом прочитает, гарантию даю. Антонова многие терпеть не могли. Но если вы источником сведений назовете меня, то может выйти нехорошая история. Кое-кто помнит, что я мать жены Михаила Петровича. Зачем нам доставлять Анне неприятные минуты? А Семен Савельевич ей никто.

— Согласится ли мужчина на интервью? — продолжала я изображать дурочку.

— Деточка, — закатила глаза Нина Леонидовна, — он ненавидел Антонова! Алло, Сеня… Простите, а можно Груздева? Ой-ой-ой, пусть выздоравливает!